Детёныши полакали немного и больше не стали, даже не допив крышку.

— В крови молотильщика очень много энергии и полезных веществ. Надеюсь, этого хватит для того, чтобы дотянуть до города. Ускоряемся, — приказал я, и мы рванули домой.

До того, как мы прибыли в катакомбы, мы смогли подкормить детёнышей ещё только один раз. Они очень неохотно пили чистую кровь. Мирт по дороге отделился от нас и побежал в Семерион закупать все виды молока, которые там только существуют.

Джант отправился за тем же самым, только по моему городу, а я вспомнил о самке дургана, потерявшей своё потомство, и мы с Альвиниэль побежали прямиком к ней.

Животное не ожидало от нас такого напора, поэтому вжалось в стенку и зарычало. Первым делом я достал кусок мяса и бросил ей в одну миску, а во вторую налил воды. Самка дургана понюхала мясо и съела, после чего запила водой нисколько нас не стесняясь, поняв, что вреда мы ей причинять не собираемся.

После того, как она улеглась, я достал одного детёныша пустынного скакуна и аккуратно положил перед собой. Детёныш начал копошиться и пищать, Я же приготовился отбивать атаку самки дургана, если она вдруг нападёт на него.

Копошение и писк непонятного существа вызвали интерес у дургана, из-за чего она медленно поднялась и направилась в нашу сторону. Я очень переживал за то, что она может сожрать малыша, поэтому был готов нанести удар в любое мгновение, как только решу, что она собирается его укусить. Я переживал настолько сильно, что начал ощущать эмоции самки дургана. Сначала это было любопытство. Она неторопливо подошла и обнюхала детеныша. Потом ей стало жалко его, и она его облизнула. Честно говоря, это был самый напряжённый момент. Я чуть было не убил её когда она раскрыла пасть, но вовремя остановился, потому что пасть она открыла не сильно, лишь для того, чтобы высунуть язык, а потом она подняла его за холку и отнесла в угол, где привыкла лежать.

Положила его на каменный пол, улеглась сама и надула живот. Так вот значит, как дурганы кормят своё потомство. Они же целиком в броне, в том числе и на животе. Оказывается для того чтобы накормить своих детей, самка раздувает живот и между пластинами брони открываются небольшие соски. Удобно. И ведь не прищемляет, потому что в этих местах пластины со стороны живота имеют полости, а с противоположной стороны наросты, которые упираются друг в друга и не дают прищемить соски.

Детёныш пустынного скакуна инстинктивно почуял, куда ему нужно, поэтому запищал ещё сильнее и пополз в нужном направлении. Добравшись до сиськи, он с удовольствием присосался к ней и начал причмокивать.

— Признала, — выдохнула Альвиниэль и достала ещё тринадцать детёнышей.

Копошащаяся и пищащая кучка мелких слепых детёнышей сильно удивила самку дургана. Она поднялась, и при этом мелкий детёныш, присосавшиеся к ней, остался без сиськи и тоже начал пищать.

Самка подошла к остальным малышам обнюхала их, облизала и впервые за всё время выбежала из тупика, оставив нас с Альвиниэль стоять и хлопать ресницами.

— Она что, испугалась, что их так много? — спросил я.

— Не знаю, ответила Альвиниэль, и тут к нам прибежал Джант с несколькими бутылочками молока и какими-то тряпками.

Точно, про подстилку-то мы совсем забыли. Хорошо, что Джант догадался. Я забрал у него тряпки и постелил их на полу пещеры, в том углу, где обычно лежала самка дургана, и мы с Альвиниэль перенесли всех детёнышей туда.

Затем я налил молока в крышку и поднёс его к мордочке одного из детёнышей. Тот тыкнулся в него пару раз, развернулся и уполз. Я дал это молоко каждому из малышей, но результат был одинаковым. То же самое произошло и с молоком из другой бутылки.

— Это молоко травоядных. Возможно, поэтому они его и не пьют? — предположил Джант.

— У тебя кровь молотильщика ещё осталась? — спросил я.

Он достал флягу открыл её и протянул мне. Фляга магическая, поэтому кровь испортиться не успела, но начала густеть. Использовать её для создания зелий и артефактов уже нельзя, но она ещё не воняет, значит пить её можно. Я вылил воду из миски, налил туда немного молока и немного крови молотильщика. Размешал это всё, налил в крышечку и поднёс к мордочке одного из детёнышей пустынного скакуна и тот, на удивление, начал пить. Я напоил одного, набрал крышку и стал поить другого. Тот тоже с удовольствием выпил эту смесь, а я вытер, выступивший на лбу, пот. С голоду не умрут, уже хорошо.

И тут мы услышали лай и визг дурганов.

— Оставайтесь здесь! — приказал я и рванул туда, откуда доносился визг.

То, что я увидел, когда добежал, повергло меня в дикий шок. Самка дургана, которая убежала из тупика пригнала сюда другую самку. Та уперлась в стену и не желала идти дальше на занятую нами территорию, а эта усиленно её гнала.

Увидев меня, новая самка оскалилась, зарычала и ещё сильнее вжалась в стену. Я залез в рюкзак достал ещё один кусок мяса и бросил новой самке, но та даже нюхать его не стала. Она рычала, поскуливала и ещё сильнее пыталась вжаться в стену.

Нет, так диалог мы не наладим. Я рванул к животному и схватил её так, чтобы она меня не смогла укусить. Затем поднял мясо и сунул ей в пасть.

— Пойдём, — обратился я к нашей первой самке, и та, перестав рычать, спокойно побежала рядом со мной. Самка, которую, я нёс, хоть и боялась, но поняв, что ей в рот попал кусок вкусного мяса, не стала выплёвывать его, а доела и только потом подняла скулёж.

Когда мы зашли в тупик, в котором мы разместили малышей, наша самка сначала обнюхала тряпки, которые мы наложили, потом покрутилась немного и улеглась.

— Налейте в миски молока, — попросил я, и Мирт, который уже вернулся, налил молока и достал из своего рюкзака мясо. Я отпустил новую самку, и та вжалась в противоположный угол.

Мирт бросил ей кусок мяса, но она снова даже не посмотрела в его сторону, продолжая нас бояться. В это время наша самка накормила восьмерых детёнышей пустынного скакуна, встала и подошла к новой самке. Зарычала на неё, но та так и не двинулась с места. Тогда наша самка укусила за ногу свою новую подругу и та, заскулив больше от испуга,