медленно двигает пальцем внутрь и наружу, трахая меня им. Я вздрагиваю, кладу голову ему на плечо и закусываю губу, чтобы не издать ни звука. Пока он не добавляет еще один палец. Тогда я стону, как зомби, выползающий из могилы. Это самый непривлекательный звук, который я издавала в своей жизни. Но Куинн так не думает. Он одобрительно рычит, наклоняя голову, чтобы впиться в мое горло своим горячим ртом. Он сосет мою шею и трахает меня пальцем, пока я беспомощно терзаюсь о его руку.

Он горячо говорит мне на ухо: — Ты хочешь кончить вот так, детка? Или ты хочешь мой рот?

В бреду, мои глаза закатываются, я задыхаюсь: — Что, черт возьми, происходит?

— Твой муж дрочит твою великолепную влажную пизду, вот что.

— Господи! Куинн!

Он выдыхает: — Да, девочка. Произноси мое имя именно так, когда кончаешь.

Прижимаясь ко мне бедрами так, что его эрекция прижимается прямо к моему бедру, он прокладывает поцелуями дорожку от моей шеи к груди, затем лижет ложбинку между грудями, погружая язык глубже. Когда я снова издаю стон, он слегка прикусывает выпуклость одной груди.

— Мне нужно попробовать на вкус каждый дюйм тебя, — шепчет он мрачным голосом. — Мне нужно прикусить каждую идеальную частичку твоей кожи. Я хочу трахнуть тебя, отшлепать и заставить тебя принять мой член в свое горло. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все грязные вещи, которые ты хочешь, чтобы я сделал с тобой, начиная прямо сейчас, блядь.

Он вытаскивает из меня пальцы и лениво проводит ими вверх и вниз по моим влажным складочкам, распределяя влагу вокруг. Когда он касается моего клитора, я вздрагиваю.

— Начинай говорить, гадюка. Чего ты хочешь?

— Расторжение брака.

— Лгунья.

Он прикусывает мой твердый сосок прямо через тонкую ткань платья. Тяжело дыша, я говорю: — Тебя не волнует, что ты устраиваешь представление бедному водителю?

— Меня волнует, что ты двигаешь бедрами, пытаясь вернуть мои пальцы внутрь себя.

В ужасе от того, что он прав, я откидываю голову назад и крепко зажмуриваю глаза.

— Ого! — восклицаю я.

Со смехом в голосе он шепчет: — Такая жадная.

— Куинн…

— Попроси меня трахнуть тебя пальцем, гадюка. Попроси меня довести тебя до оргазма. Я хочу это услышать.

— Ты и все твои разговоры! Это то, чему тебя научили на терапии? Как сломить девушку своей непрекращающейся болтовней? Это как пытка водой, только словами!

Проводя пальцами взад-вперед по моему пульсирующему клитору, он говорит: — Скажи мне, что тебе нужен мой член. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Скажи мне, что ты мечтала об этом каждую ночь и жаждал этого каждый день, как и я.

Когда я открываю глаза, у него самое напряженное выражение лица. Такое напряженное, что это пугает. Удерживая мой взгляд, он приказывает: — Скажи мне.

Затем он снова скользит пальцами внутрь меня. Выгибая спину, я делаю глубокий вдох. Мои глаза расширяются. Он сгибает пальцы и касается чувствительного места внутри меня, потирая его с сводящей с ума медлительностью, пристально наблюдая за выражением моего лица.

Я не могу отвести от него взгляд. Я хочу, но не могу. Каким-то образом он поймал меня в ловушку своего властного взгляда. Муха, попавшая в янтарь. Маленькое отчаявшееся насекомое, попавшее в паутину голодного паука. И несмотря на всю мою гордость и независимость, несмотря на все те разы, когда я клялась, что никогда больше не позволю принадлежать мужчине, я считаю невозможным не дать ему то, чего он требует.

Глядя ему в глаза и тяжело дыша, я шепчу: — Да. Все это. Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я хочу, чтобы ты целовал меня везде. Я хочу твои руки, и твой рот, и любую другую часть тебя, и я, честно говоря, презираю себя за то, что хочу этого, но я хочу. Поэтому, пожалуйста, заставь меня кончить сейчас. Потом я снова начну ненавидеть нас обоих.

— Ты сказала, что понизила уровень ненависти до неприязни.

— Это было до того, как я вышла замуж за тебя. Теперь все ставки отменены. — Когда он победоносно улыбается, я огрызаюсь: — Но никаких порок. Если ты когда-нибудь попытаешься ударить меня, я буду считать это объявлением войны, и это будет твоим концом!

Он рычит: — Черт, как же жарко, когда ты угрожаешь убить меня.

Затем он прижимается своим ртом к моему и опустошает его, вводя в меня пальцы, засовывая их глубоко, постанывая мне в рот, когда я шире раздвигаю ноги.

И как только я кончаю, у меня фейерверк за веками и рывок всего тела, от которого одна из моих туфель отлетает в сторону. Куинн проглатывает мой стон, мурлыкая мне в рот свое одобрение и прижимая к себе, словно гадюку-эскимо, насаженную на его огромную ладонь. Я бьюсь в конвульсиях и сжимаюсь вокруг его пальцев, пока, наконец, не падаю навзничь, дрожащая и измученная. Он поднимает меня, обхватив одной сильной рукой за спину, вытаскивает из меня свои пальцы и засовывает их себе в рот.

Пока я смотрю, затаив дыхание от изумления, он лениво облизывает насухо свои скользкие пальцы, наслаждаясь моим вкусом. Наблюдая за мной из-под прищуренных век, он рычит: — Вот моя хорошая девочка. — И, о, что это делает со мной. Золотое сияние счастья, которое наполняет мои клетки. Просто смешно, какой мягкой и тающей я становлюсь, податливой, как зеленая травинка под весенним солнцем.

Но я не травинка. Я — клинок. Точка.

Я сильная, способная, взрослая женщина, которая так сильно пугает мужчин из мафии, что они даже не могут посмотреть мне в глаза. Мой голос дрожит от эмоций, я говорю: — Я плохая и я не девочка. Я также не твоя.

Тихо посмеиваясь, он запечатлевает нежный поцелуй на моих губах.

— Я уступаю в первых двух. Но ты определенно моя. — Просто для того, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он растягивает слова: — Миссис Куинн.

Это прямо здесь говорит мне всё, что мне нужно знать о том, каким будет наш брак. До этого момента я никогда не знала, что враги, имеющие преимущества, — это реально.

22

ПАУК

Я рад, что отель находится недалеко от церкви, потому что с каждой милей, которую мы проезжаем, и минутой, которая проходит, Рейна становится все ближе к тому, чтобы окончательно сойти с ума. Она