litbaza книги онлайнФэнтезиВремена цвергов - Далия Трускиновская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 69
Перейти на страницу:

– Я бы на ее месте не капризничала, – буркнула Эке. – Бери, что дают, а то и этого не будет.

– Кончайте вы Гриете косточки перемывать! – прикрикнул староста. – Ну так что ты, бездельник, еще выдумал?

– Выдумал я вот что, староста. Уве хочет жениться. И годы уже такие, что ровесники первых внуков дождались. А жениться ему в Русдорфе не на ком, разве что на этой сумасшедшей Эрне, да и Эрна за него не пойдет. И вот думал я, думал, думал я, думал…

И Ненц выразительно посмотрел на Тийне.

Староста этого взгляда не понял, зато поняла Эке.

– Да в своем ли ты уме? – возмутилась она. – Мою доченьку, мое сокровище – какому-то уроду?

– Никакой он не урод, – ответил супруге староста.

– А правая рука?

– Полотенцем замотает, как в постель ложиться.

– Совсем ты сдурел!

Эке схватила дочку за руку и вместе с ней выскочила из мастерской.

– Ты ведь понимаешь, Деррит, что вся ценность Уве – в его правой руке, что бы там бабы ни кричали, – сказал Ненц.

– Я-то понимаю. Им растолкуй! Если бы не зеленый огонь из его правой ладони – кто бы стал его кормить и поить за счет деревни? А огонь – сам знаешь, против цверга чуть ли не единственное оружие.

– А ты видел, как этот огонь у него появляется? – спросил староста.

– Видел как-то. Он руку протягивает, вот так, – Ненц показал. – Посреди ладони – вроде как рот с губами, и из этого рта зеленый язык лезет. Лезет, лезет, получается шар, и тогда Уве этот шар бросает… Вот только полотенцем замотать не получится, этот огонь ткань прожигает. Старая Анна, матушка Уве, жаловалась – сколько рубах ни дает ему Русдорф, все вскоре в дырках от огня.

Староста подошел к корыту, где мокла синяя глина, вытянул кусок пласта и срезал ножом.

– Разминай, – приказал он Ненцу.

Ненц, хоть и промышлял беготней, а с глиной обращаться умел. И некоторое время оба усердно трудились. Староста шлифовал кувшины перед отправкой в печь, Ненц мял глину.

– Хватит, давай сюда. – Деррит растянул шмат глины, опять собрал в ком, шмякнул на гончарный круг и стал ваять нечто вроде широкого горшка с толстыми стенками. Потом он собрал горловину и примерился, влезает ли в нее кулак.

– По-о-онял… – прошептал Ненц. – Деррит, ты – голова! Ну, главное сделано, осталось уговорить Тийне.

– Не пришлось бы еще Уве уговаривать…

– Справимся. У тебя в доме хорошая пристройка есть, помнишь, Эке наняла мастеров, когда затеяла отдавать Тийне за Хельда, только Хельд сбежал? Он сбежал, а пристройка осталась. Надо бы ее Уве показать, чтобы знал – жить будет в тепле и уюте. А когда их поженим, когда он сюда переберется, то на следующий год ярмарка наша будет!

* * *

Старая Анна очень жалела сына. С одной стороны, ему за охрану деревни от цвергов полагались дом и довольствие, и этого довольствия хватало настолько, чтобы еще подбрасывать лакомые кусочки младшеньким, Гансу и Билле, которые обзавелись семьями и наплодили старой Анне внуков. С другой – она видела, что Уве страдает из-за своего одиночества.

И Анна маялась. Благодаря Уве Русдорфу не угрожали цверги, это так. Но иногда ей хотелось удавить старую Шварценелль, которая сделала сыну такой подарочек.

Уве не раз и не два, а раз этак четыреста говорил матери, что Шварценелль не виновата, что Эрна выкрала у нее темные фасолины с загадочными свойствами. Анна иногда верила, а иногда – нет.

Шварценелль жила на краю Русдорфа, а с ней – Эрна, которую в деревне считали сумасшедшей. Когда русдорфцы договаривались с Эрной и предлагали ей дом, она выбрала место у околицы и сказала, что с ней будет жить Шварценелль. Всех это устраивало.

Эрна могла бы перебраться в Керренбург и жить в отцовском доме, присматривать за старым лекарем Корнелиусом, насколько позволяла правая рука. Если Уве имел с этой рукой кучу бед из-за зеленого огня, то Эрне повезло больше – с ладони срывались облака зеленых листьев, которые на ощупь были прохладными и никому не причиняли боли. Несколько русдорфских парней даже считали, что эти листья – супружеской жизни не помеха. Но Эрна всем отказала, а потом и женихов больше не было.

Русдорфские кумушки знали, в чем тут дело: она влюбилась в молодого барона фон Шимдорн. Сперва ей даже сочувствовали: юнкер Рейнмар такой красавчик, как не влюбиться! Потом кумушки поняли, что Эрна никогда не поумнеет. И дружно решили: сумасшедшей надо быть, чтобы ждать барона, который о тебе и думать позабыл.

– Ему отец и мать нашли хорошую жену. Да только не заладилось у них. Говорят, она тайного друга завела, – шушукались кумушки. – И барон ее выгнал.

На самом деле все было проще: родив в замке Шимдорн двух сыновей, молодая баронесса сказала мужу, что устала от его общества, и уехала к родне в гости, все думали – на месяц-другой, а оказалось – навсегда. Дети же так и остались в Шимдорне.

Рейнмар другую спутницу жизни искать не стал, а про Эрну действительно почти не вспоминал – иных забот хватало. Он выдавал замуж младших сестер, потом хоронил старого барона и старую баронессу, а меж тем выезжал туда, где, по слухам, появлялись цверги, и более десяти раз участвовал в стычках. К Шимдорну подземная нечисть не совалась, боялась Зеленого Меча, а в иных местах постоянно вылезала из-под земли.

Эрна время от времени принималась, как считали в Русдорфе, безумствовать. Она собирала дорожный мешок и уходила в Шимдорн. Возвращалась дней десять спустя и жила себе дальше, как привыкла, под крылышком старой Шварценелль, помогала той бродить по лесам и собирать ценные болотные травы. Шварценелль на старости лет отощала, сгорбилась, плохо видела, и одну ее отпускать в леса было просто опасно.

Кумушкам трудно было понять эти вылазки. Они не знали, что для Эрны счастье – издали смотреть на Рейнмара, а уж если он ее вспомнит, позовет к столу, поговорит о былом, так радости хватит на год, а то и более.

Довольно часто Эрна встречалась с Уве. Оба были в Русдорфе – не от мира сего, в обоих Русдорф нуждался, и при этом с обоими не дружил. Уве пытался стать своим в мужском обществе, но там отношения строились на работе, на совместных поездках в лес за бревнами или весенней пахоте, когда семьи объединяют усилия. Лесорубом Уве быть не мог, а присутствовать при том, как трудятся другие, и развлекать их веселыми историями – не желал. Эрна и вовсе была в деревне чужая. В Керренбург она не хотела, а больше ей податься было некуда.

Она тоже каждый вечер обходила Русдорф – мало ли, вдруг вольфкопы объявятся. Но уже который год о них не было ни слуху ни духу, и русдорфцы даже ворчали: если о цвергах постоянно долетают новости, так что часового Уве кормят не зря, то о вольфкопах давно ничего не слышно, а если так – нужно ли кормить еще и Эрну?

Кумушки одно время думали, что эти двое образумятся и поженятся. Но они ошиблись – приятельских отношений хватало на две-три встречи в месяц, не более того.

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?