ты жить хочешь?» — задала она странный вопрос.

Даже отошел подальше от друзей, чтобы не вести переписку через интерфейс.

— Да, причем долго и счастливо, — негромко ответил ей. — У тебя появились какие-то сомнения?

«Нет, есть предложение, как повысить шансы на выживание».

— Излагай.

«Нам нужно усилить устойчивость наноботов к стороннему воздействию. В частности — воздействию основной системы. Она ведь не успокоится по поводу модуля».

— Усилить? Двумя руками «за». Могла бы и не спрашивать.

«Не могла. Процедура крайне болезненная и рискованная».

— Что мне грозит?

«Дикая боль. На протяжении… может целого часа».

— Первый раз, что ли? — произнес чуть снисходительно.

«Да, первый. Будет ОЧЕНЬ БОЛЬНО. От болевого шока можно запросто лишиться возрождения, даже находясь в холодильном пруду».

— Насколько понимаю, ледяная вода — обязательное условие для процедуры?

«Да, тебя нужно будет крепко связать, вставить в рот деревянную чурку и оставить по грудь в воде…» — автономка принялась тщательно описывать детали будущей операции, для успешного окончания которой пациент должен оставаться в сознании.

Чем больше узнавал о предстоящей пытке (а никак иначе апгрейд моих наноботов назвать было нельзя), тем страшнее становилось. И возрождение терять в данном случае категорически запрещалось, поскольку тогда придется повторять все заново.

— Понял, — с трудом выдавил из себя, когда автономка закончила. — А что будет, если не повышать защиту наноботов?

«Система постарается превратить одного перспективного десятника в мощное оружие. В процессе превращения высока вероятность потери личности».

Сразу вспомнил Нерона. Становиться зверем категорически не хотелось.

— Зачем ей понадобился именно я? Полагаю, ресурсов у системы до хрена и больше. Это вместо благодарности за спасение? Так может мне лучше покаяться перед резервной? Скажу: прости, был не прав и прочее бла-бла-бла…

«О резервной давно ничего не слышно, а мотивы основной мне неизвестны. Почему под пристальным вниманием ты? Наверное, она слишком хорошо тебя изучила, и имеет полное представление, на что ты способен».

— Выбрала меня инструментом для своих целей, при этом не ставя в известность, что намерена делать моими руками? Но я-то не собираюсь идти у нее на поводу…

«Ей это тоже хорошо известно, поэтому я и завела речь о потере личности. Марионетку уговаривать не нужно — только отдавать приказы».

— А как же ваши долбанные протоколы⁈

«Ты ведь сам подсказал системе возможность их нарушать. Мало того, заставил это сделать, когда оживлял Кента».

— Хочешь сказать, она решила мне отомстить?

«Полагаю, ситуация гораздо серьезнее, Дмилыч. И очень скоро мы все узнаем. А теперь решайся: идешь на риск, или нет?»

Первой мыслью было послать все далеко и надолго. Терпеть боль с риском потерять возрождение? Однако на другой чаше весов находилась зависимость от системы, которой ничего не стоило сотворить любую подставу

— А куда я денусь? — наконец выдавил из себя ответ.

«Тогда готовься».

— Мужики, я сейчас попрошу вас кое-что сделать. Прошу не удивляться и не задавать вопросов, просто выполните мои указания. Скажу лишь одно: это необходимо для нашего выживания. Моего, в первую очередь.

Они молча выслушали и приступили к исполнению.

Когда остался связанным в воде, сразу замерз. Затем резко накатил внутренний жар и возникла резкая боль в конечностях, словно их прищемили дверью, но не отпустили, продолжая увеличивать давление.

Не знаю, кто сказал, что зубная боль — самая крутая. Меня сейчас подвергали такому истязанию…

Зубы, наверное, тоже болели. Как минимум — от того, что я стиснул челюсти, пытаясь раскусить деревянную чурку. В глазах потемнело, но я изо всех сил старался отгонять темень, чтобы не вырубиться.

Пребывая в полукоматозном состоянии, видел клочок неба и держался лишь за него, осознавая, что из реальности пока не выпал. Когда же на светлом фоне появилась надпись: «Держись, сейчас будет по-настоящему больно», меня настиг приступ ярости.

«Какого ***! А до этого что было — укус комарика? *** *** ***!!! Что за издевательства? *** *** *** в задницу! Сейчас разорву веревки, выломаю дрын и кого-то так отделаю…»

— Му-у-у!!! — застонал настигнутый приступом, который «по-настоящему».

Сразу вместо неба увидел фейерверк из разноцветных искр, резко захотелось выпрыгнуть из собственной шкуры, поскольку именно она являлась источником всепоглощающей боли, ее записал в личные враги и очень хотел уничтожить. Самому казалось, что из всех дыр у меня сейчас валит дым…

Раздавшийся хруст перекушенной чурки сработал выключателем особенно острого болевого приступа, стало заметно легче.

— Я до сих пор в сознании? — прошептал непослушными губами.

«Ты справился, Дмилыч», — написала автономка.

— Можно выбираться? — с огромной надеждой задал вопрос.

«Погоди, сначала пусть затянутся раны, и тогда можешь звать своих».

— Какие раны?

«От веревок Ты же пытался их порвать напряжением мышц».

Перед экзекуцией договорился с друзьями, что они подойдут лишь по моему сигналу, а до того момента будут издали молча наблюдать за происходящим. Автономка, наконец, сжалилась, и я отправил послание. Через несколько секунд рядом оказались все трое.

— Дмилыч, что это было, пару штормов тебе в кишечник⁉ Я постарел лет на сорок, наблюдая за твоими выкрутасами! — Кент принялся отвязывать колья, которыми меня зафиксировали в воде, чтобы случайно не уплыл на глубину. — Если бы существовали соревнования по мазохизму, ты бы сегодняшним выступлением точно взял главный приз. Выглядишь, как акула, побитая об камни прибоем.

«Чувствую себя еще хуже», — проскочила мысль, которую сил озвучить не имелось.

— Да рядом с ним даже вода стала теплая, он тут кипятильником работал! — Алкос перерезал веревки на руках и ногах.

— Все удалось? — спросил следопыт.

Вместо ответа смог только кивнуть.

Меня отнесли к костру и бережно положили на что-то мягкое.

«Чтоб я еще раз разрешил проводить над собой опыты!» — с этой мыслью отрубился.

Интерлюдия

В момент смертельной опасности чешуйчатая пума могла некоторые свои способности усиливать многократно. Так она обнаружила нужный ей запах, а вскоре и наткнулась на след того, кому собиралась доверить своего детеныша.

После недавнего ранения в схватке с шипастой коброй кошка чувствовала себя все хуже и хуже. Инстинкт подсказывал, что жить ей осталось недолго, а ее малыш без защиты один не выживет. Срочно требовалось найти сильного хищника, который не убьет и сумеет воспитать ее котенка.

Самец своего вида для этой цели не подходил: в лучшем случае попросту бы бросил мелкого, в худшем — убил. Хорошим вариантом могла оказаться такая же пума, но потерявшая своего детеныша. Однако на ни одной такой хищница не учуяла.

Пума знала лишь одно разумное существо, способное справиться с этой задачей. Двигаясь по его следу, большая кошка все больше убеждалась в своем выборе. И когда наткнулась на следы боя с