поняла, что настал наилучший момент для побега. Шальная дикая мысль о том, что она может сбежать, быстро завладела девушкой. Софья видела, что Тимур, видимо, успокоенный ее смирным поведением и покладистостью, разрешал ей самой отходить в кусты, и именно этим и решила воспользоваться. Она приблизилась к Дешкелиани и тихо спросила:

– Могу я отойти? – она улыбнулась ему, видя, что он оторвал взор от своего ружья, которое чистил, и внимательно посмотрел на нее. Девушка добавила: – Мне нужно одной, если можно…

– Иди, – тихо ответил ей Тимур, прищурившись, и указал рукой на небольшие заросли, в двадцати метрах. – Не дальше тех кустов.

Девушка проворно устремилась к указанным кустам, а Тимур нахмурился и мрачно посмотрел вслед ее удаляющейся стройной фигурке, не понимая, отчего он пытается угодить и исполнить ее просьбы.

Софья быстро достигла нужного места. Скрывшись за кустами, она проворно облегчилась и оправила свои юбки. Невольно повернув голову в направлении, откуда они пришли, она отчетливо различила внизу под ногами тропу, по которой они поднимались в горы весь день. Она знала, что поднялись они не так уж высоко. В следующий миг, задрав выше юбку и на ходу поправив свою небольшую сумку, Софья стремительно слетела с небольшого выступа и оказалась на тропе внизу. Бегом девушка устремилась вниз по петляющей тропе.

Она, наверное, бежала минут десять, как вдруг заслышала за спиной глухие быстрые шаги. Затравленно обернулась и позади, в двадцати метрах, отчетливо увидела коренастую высокую фигуру Тимура, который налегке, даже без плаща, как и был на привале, в одной легкой пыльной черкеске, стремительно бежал за ней по дороге.

Закусив от досады губу, Софья почувствовала, как смертельный ужас охватывает все ее существо. Она осознала, что Тимур наверняка в ярости от ее побега и теперь хочет догнать, чтобы разделаться с ней, наказав за неповиновение. Она понимала, что этот кровожадный горец намерен убить ее, ибо его перекошенное злобой лицо не предвещало ничего хорошего. Но девушка не хотела сдаваться на милость убийцы-свана, который силой увез ее из дворца. Она решила бороться до конца, даже если ей и осталось жить всего четверть часа.

Он нагнал ее уже через несколько минут. Сильная рука Тимура жестко схватила ее за плечо, и он резко развернул ее к себе. Его глаза полыхали бешеной яростью. Со всего размаху он залепил Софье пощечину, да так сильно, что ее щека вмиг загорелась болью. Девушка испуганно вскрикнула, закрываясь от горца руками, думая, что он далее будет бить ее. Но Тимур припечатал Софью к ледяной твердой скале, и его ладонь железной хваткой стиснула ее шею.

– Непокорная коза! – выплюнул он оскорбление, угрожающе склоняясь к ее лицу. – Да как ты посмела бежать?! Еще ни одна женщина не смела так поступить! Ты моя пленница и должна бояться меня! А ты не оценила моего хорошего отношения к тебе и…

– Я не боюсь тебя! – перебив его, выпалила ему прямо в лицо Софья. – Я не хочу ехать в горы! Лучше уж теперь убей меня! – добавила она в запале.

Как Софья устала бесконечно бояться и играть по правилам этих людей! Как они все жаждали решать все за нее. Сначала ее отец, потом Бутурлин, затем Елена, потом Амир и Верико, теперь этот дикий горец, который решил увезти ее. Сейчас Софья чувствовала себя дурно от этого морозного высокогорного воздуха, все эти дни у нее постоянно кружилась голова и ее тошнило. Но она стойко держалась и не показывала своего недомогания. Теперь она неистово хотела просто лечь в теплую постель и отдохнуть, а была вынуждена по воле этого жестокого человека спать в холодном амбаре в ледяных горах и ходить по нужде в туалет в кусты, словно какая-то крестьянка или животное. Софья так устала от всего этого.

Ко всему этому, в ее душу постепенно вползало отчаяние, оттого что Амир никак не ехал за ней. Всю дорогу, все эти долгие три дня она постоянно оборачивалась назад, и ей чудилось, что она слышит топот его жеребца. Но Амира не было. А страх за свое будущее все сильнее сковывал сердце Софьи. Оттого именно теперь желание обрести свободу и сбежать от этих мрачных людей неумолимо стучало в ее мыслях. И сейчас она говорила совершенно искренне. Как она устала и морально, и физически бороться с жестокими неумолимыми жизненными обстоятельствами и страшными людьми, которые решали все за нее.

Побледнев от ее дерзких слов, Тимур резко выхватил кинжал и приставил его к ее горлу.

– Убить, говоришь, коза?! – прохрипел он ей прямо в лицо. – Давно это следовало бы сделать! Не знаю, отчего я до сих пор вожусь с тобой, наглая девка!

Он сильнее надавил на кинжал, и по ее тонкой коже потекла струйка крови. Софья на миг замерла, ощущая сильную боль в том месте, где давило острие его клинка. Но Дешкелиани словно не решался продолжить.

– Что же ты медлишь, Тимур? Я все равно не покорюсь, – прохрипела она из последних сил. – Я так устала быть покорной…

Тимур смотрел в ее сверкающие непокорные глаза, и в его сознании все явственнее стучалась мысль о том, что он еще ни разу не обладал ею, даже не целовал. А ведь он так хотел этого, с того самого первого дня, когда увез ее из дворца Асатиани. Да, именно животное примитивное желание к этой чарующей прелестнице не дало Тимуру убить ее тогда в спальне, и это он сейчас очень хорошо понимал. И в этот миг его жгучее желание было сильнее необузданного гнева и жажды расправы за ее дерзкий поступок.

Сейчас она была в опасной близости от него, как и в тот первый день, когда сидела впереди него на лошади. И этот ее запах – сладкий, притягательный, манкий – теперь так же завораживал его и туманил его разум. Вдруг, словно устав сдерживать свои инстинкты, Тимур быстро убрал кинжал обратно в ножны и схватил девушку за горло в том месте, где текла кровь. Он почувствовал, как она напряглась. Его рука умело зажала порез на тонкой шее, не давая крови сочиться. Тимур стремительно наклонился к девушке сильнее, и его губы неистово и властно впились в ее сладкие губы.

Софья замера. Менее всего она ожидала от этого разгневанного дикаря подобного поступка. Она широко распахнула глаза и словно оцепенела, ощущая, как его губы яростно терзают ее рот, а