Имеретия, Тернали, дворец князя Асатиани,

1815 год, Сентябрь, 27

Едва въехав в княжескую вотчину, Верико сразу же отметила удручающее состояние усадьбы. Повсюду слуги старались привести все в надлежащий вид после варварского нападения сванов. В открытой бричке с кучером княгиня преодолела главные ворота, с похолодевшим сердцем созерцая многочисленные разрушения вокруг, но все же испытывая черное удовлетворение от осознания того, что ненавистный Леван и его выродок Серго мертвы. Всю дальнюю дорогу до Имеретии она размышляла лишь об одном – жива ли русская девка? Верико уже предвкушала стенания и горе Амира, ведь он явно был увлечен девчонкой, но она надеялась на то, что молодой человек, пострадав, быстро забудет эту русскую. Оттого всю дорогу, отстав всего на два дня от Амира, который ускакал словно угорелый верхом, княгиня в своем сердце лелеяла надежду на то, что по приезде услышит еще и о кончине Елены Бутурлиной.

Едва легкая коляска остановилась напротив крыльца, Верико спустилась с брички и быстро взошла по лестнице вверх, отметив около полусотни джигитов, вооруженных до зубов и стоящих на улице у дворца. Все они находились при конях, что-то обсуждая на повышенных тонах, резко жестикулируя. Княгиня прошла мимо них, невольно замечая, что все мужчины поголовно наклоняли головы в знак почтения к ней. Войдя в дом, она осведомилась у дворецкого об Амире и, услышав ответ, направилась в кабинет.

– Итак, завтра на рассвете выступаем. Даур, объяви всем азнаури, – услышала Верико последний приказ Амира.

Она вошла в кабинет и окинула внимательным взглядом Амира и трех джигитов, которые при Леване занимали главные должности в войске князя и были отправлены в ссылку вместе с Амиром, так как являлись его ставленниками. Дворяне поздоровались с Верико и вышли. Амир обернулся к ней, и она увидела, что его лицо мрачно.

– Софико жива! – выпалил Амир взволнованно, обращаясь к Верико. – Сваны увезли ее с собой в горы. Слуги видели, как она уезжала на коне вместе с Тимуром Дешкелиани.

Верико похолодела и напряглась от этой неприятной новости. Быстро соединив в своих мыслях сбор джигитов у дворца, явно готовых для похода, и последнюю услышанную фразу-приказ Амира, княгиня тут же сделала нужные выводы и напряженно спросила:

– Что ты задумал, Амир?

– Я собрал войско. Завтра мы выступаем в сторону гор. Через два дня, если поедем быстрым маршем, достигнем Сванети. Я разворочу логово князей Дешкелиани! И найду Софико. А Тимур и его люди поплатятся за все, что сделали!

– Но Амир! Это плохое решение.

– Госпожа, – глухо произнес Амир, вперив недовольный взор в княгиню. – Я принял решение, и не вам его менять.

– Сваны расквитались с Леваном и Серго. Более они не сунутся сюда. Ибо боятся твоей силы и власти. С тобой они связываться открыто не будут. Зачем же начинать войну?

– Софико у них в руках! И я должен помочь и освободить ее!

– Но она, возможно, уже мертва, – прищурившись, заметила Верико. – Ты же знаешь, что не все пленники выдерживают тяготы плена.

Лицо Амира смертельно побледнело, и он тихо вымолвил:

– Зачем вы так говорите, госпожа? Я надеюсь, что Софико жива. Она мудрая девушка и постарается выжить, я чувствую это.

– Но если она мертва? – не унималась княгиня.

– Тогда я прикажу своим джигитам перерезать их всех! – процедил жутким голосом Асатиани. – Всех мужчин, принадлежащих к войску Дешкелиани! Всех, кроме женщин и детей. Чтобы уже никто из сванов князя Давида не дерзал нападать на наши земли!

– Но Амир! Неужели из-за девчонки ты не пожалеешь своих людей? Ведь ты можешь погубить многих!

– Все мои джигиты и азнаури жаждут мести! Вы ведь прекрасно знаете, что один из сыновей или племянников каждого азнаури служит при князе Асатиани во дворце. И оттого почти каждое семейство при коварном нападении сванов на дворец потеряло своих родных. Все жаждут мести и крови! Вот отчего я бросил клич позавчера, и уже сегодня их собралось более четырех сотен! Они готовы ехать за мной!

– Но ты жаждешь спаси ее! Эту смазливую девку! А не отомстить Дешкелиани, я вижу это! – выпалила в сердцах княгиня.

– Да, это так. Леван Тамазович оскорбил меня, бросив в каменный мешок, хотя я верно служил ему много лет и не раз проливал за него кровь. А Серго я презирал и ненавидел! Ибо именно ему досталась Софико. Хотя по закону гор она должна была стать моей женой! И хоть я не желал им такой смерти, но скорбеть по ним не буду! А Софико, она там одна! Она так беззащитна и наверняка сейчас страдает, я нутром чую это! И я ее единственная надежда на спасение. Если я не спасу ее, она погибнет там, в горах! А я никогда не прощу себе этого, ибо мое сердце разорвется от горя вдали от нее.

– Амир, прошу, выслушай меня! – воскликнула Верико.

– Говорите, Верико Ивлиановна, меня уже ждут, – недовольно велел Амир, натягивая перчатки.

Княгиня встала на его пути.

– Пойми, мальчик мой, ты не должен ехать за этой девчонкой. Она недостойна тебя.

– С чего вы взяли, что Софико недостойна меня?! – уже взорвался Амир, повышая голос. – Я слышу это от вас уже в который раз. Ее род в России известен и богат.

– Но она русская! Ты же грузинских кровей! И не можешь породниться с женщиной из вражеского рода! Пойми, Амир. Ты должен жениться только на грузинке и продолжить чистоту крови своего рода, как и предназначено тебе! Ибо в твоих жилах течет кровь имеретинских царей!

– Имеретинских царей? – опешил Амир. – С чего вы это взяли, госпожа? Мой отец Петрэ был в родстве лишь с управляющими имеретинских великих царей, а моя мать вообще из бедного адыгейского рода. Отчего вы взяли…

– Я твоя мать, – тихо вымолвила Верико. И Амир прочел это только по ее губам. Опешившим взором молодой человек уставился на княгиню Асатиани, словно не веря ее словам, и отрицательно замотал головой. – Ты не веришь мне, мой мальчик? Но это правда… многие годы я была вынуждена скрывать тайну твоего рождения…

– Но отчего вы скрывали это? – пролепетал невольно Амир, не в силах поверить.

– Иначе Леван бы расправился с тобой. Его ненависть ко мне и к тебе была безмерна…

– И кто мой отец? Петрэ Тамазович?

– Нет.