– Нет… Это не так. Я для нее друг, а она для меня… – Соно не смог договорить.

– Я лучший любовник Схиалы, ниджай, и влюбленные глаза вижу за версту. И ее глаза именно такие.

– Это ничего не меняет.

– Меняет, ниджай. Это меняет все, поэтому не смей поступать с Юри плохо.

– Уже поздно.

– Почему? Ворвись к ней в комнату, обними и поцелуй. Признайся, наконец, в своих чувствах.

Эвон толкнул Соно в плечо. Он был так воодушевлен, будто сам собирался все сделать за друга.

– Послушай… Ты полюбил ее, потому что она – пылкость, а ты – спокойствие. Она – сердце, а ты – разум. Она – эмоции, а ты – рассудительность. Вы разные, но вы едины, Соно.

– Все сложно, травник.

– Ты сам все усложняешь.

– Я… Я отпустил ее. Теперь она должна отпустить меня, – сказал напоследок Соно.

Он ушел, оставив Эвона одного. Далия засомневалась в том, что ей стоит идти к нему. Принцесса встала, отряхнув от снега подол меховой накидки, и вернулась в дом, где ее уже ждал ниджай.

– Из тебя плохой шпион, – сказал он.

– Прости, я не хотела вас подслушивать.

– Хотела, – он давил на нее.

– Ты прав, – засмущавшись, подтвердила принцесса.

– Мне плевать на то, что ты слышала, и уж тем более не волнует то, о чем думаешь. – Соно зашагал к ней, и она испугалась, что от злости он сделает с ней что-то ужасное.

Хоть они и долго путешествовали вместе, она не хотела оставаться с ним наедине. Он был членом клана, который убивал людей, и, какие бы благие цели ни преследовал, оставался жестоким наемником.

– Накинь на себя, там холодно. – Ниджай удивил ее, протянув шарф, и она обернула его вокруг шеи. – Иди к нему. Он ждет тебя, принцесса.

Соно развернулся и молча скрылся в темноте коридора. А Далия все же вышла на балкон, где, разглядывая звезды, стоял травник.

– Я искала тебя, Эвон, – тихо произнесла она.

– Если ты хочешь узнать у меня что-то про Атерная, то я не готов к разговорам.

– Нет…

– Если про мое прошлое – тоже.

Далия медленно шла к нему, а он, вновь развернувшись, оперся спиной на держащий крышу столб.

– Нет.

– И план по свержению твоего Юстина я тоже сейчас не выдам.

– Да нет же!

– Что тогда? – вздохнул он и, наклонив голову, посмотрел на принцессу сверху вниз.

– Знаешь, я долго думала, стоит ли говорить тебе это, но однажды один мальчик сказал мне, что судьбу не ожидают, ее создают, – и эти слова помогли мне решиться.

Она подошла совсем близко. Так близко, что с легкостью могла разглядеть каждую деталь его безупречной кожи.

– Я кое-что поняла. Что-то очень важное.

Принцесса коснулась его холодной руки. Их пальцы переплелись, и Эвон, кажется, догадался, о чем она хочет сказать.

– Дэл?

Вместо ответа она поднялась на носочки и, упершись ладонью ему в грудь, поцеловала. Он не отпрянул, не оттолкнул ее и даже не удивился. Обхватив ее за талию, Эвон притянул Далию к себе так, чтобы она полностью прижалась к нему. Она расслабилась и, найдя пуговицы на его теплой жилетке, попыталась расстегнуть их.

– Ты уверена? – на секунду прервав поцелуй, спросил травник. – Не будешь жалеть?

– Нет… – ответила в его улыбающиеся губы принцесса.

– Если мы сейчас сорвемся, то обратного пути не будет.

– Знаю…

Нерешительный поцелуй вмиг стал требовательным и страстным. Далия наконец смогла справиться с проклятой жилеткой и, приподняв рубашку, коснулась напряженного живота травника, ощущая жар тела под ладонями. Эвон проглотил стон и, сорвавшись, еще яростнее впился в губы Далии.

– Идем в спальню… – сказал он.

Его руки взяли ее за талию и легко, будто она невесомый цветок, подняли над землей. Наконец-то они смогли сорваться в пропасть, которой испугались на Схиале. Целуя Эвона, Далия обхватила его ногами, и он, поддавшись, понес ее в спальню. Принцессе было плевать, увидит их кто-то или нет. Сейчас она жаждала тела травника, и если найдется смельчак, который их прервет, то она самолично вырежет ему сердце.

Эвон с размаху открыл дверь ее комнаты и громко захлопнул ногой. Прижав принцессу спиной к стене, он выбил из ее легких воздух и, спешно расстегнув накидку, впился губами в изгиб ее шеи. Далия сжала в кулаке его мягкие волосы и, натянув их, подняла его лицо: безупречно красивое, с раскрасневшимися, словно поцелованными огнем, щеками. Они задыхались в и без того душной комнате. Жаровня раскалила воздух, а пламя, танцующее на углях, очерчивало красивые скулы Эвона. Его руки медленно разжались, скользнув вниз по телу Далии, и, коснувшись ногами пола, она развернула травника к стене. Он схватил ее за подбородок и поцеловал. Грубее. Горячее. Эвон больше не мог себя контролировать, а она позволяла это, подаваясь вперед.

Их жизни были неправильными. До этого момента они жили не так, как должны. Сейчас, помимо жара, растекающегося в животе, Далия чувствовала: Эвон вытягивает ее из того болота, в котором она медленно тонула. Она не хотела его отпускать и молила всех святых, чтобы после этой ночи он остался с ней. Травник медлил, гладя ее руки. Но принцесса больше не могла ждать. Она расстегнула его рубашку и, сгорая от нетерпения, царапая ногтями грудь, сорвала ее с плеч Эвона, бросив куда-то под ноги. Далия вновь коснулась его горячего тела и, дразня, провела пальцами по острым ключицам. Очертила его подбородок и, дотронувшись до щеки, остановилась на губах – пухлых, искусанных и раскрасневшихся.

– Дэл… – прошептал он, целуя ее пальцы. – Что же ты творишь…

Он наслаждался каждым изгибом ее тела. И, прильнув к губам, не сдержавшись, укусил их, накрыв после нежным, словно целебным поцелуем. Далия потянулась к своей блузке, но Эвон перехватил ее руки, закинув их к себе на шею. Ее пальцы в тот же момент скользнули в его волосы, а он, сгорая от нетерпения, спешил оголить ее тело, разрывая ткань, трещащую теперь по швам. Эвон, целуя кожу принцессы, нагнулся к ее груди и, развязав шнуровку корсета, сорвал и его. Далия ловила его губы своими, но Эвон, не давая насладиться ими, посмотрел на принцессу. Так, будто увидел впервые. Она не смутилась, понимая: они оба обнажены… и открыты. Между ними больше не осталось секретов, а одежда не прятала то, о чем они оба часто мечтали.

– Такая красивая. – Травник любовался принцессой. – Безупречная.

Его слова раскрепостили ее еще больше. Она потянулась к пряжке его ремня и трясущимися от нетерпения руками расстегнула ее. Травник, держа лицо принцессы, смотрел ей прямо в глаза. Чувствуя его горячее дыхание, Далия тянулась к нему, но он не позволял коснуться губ.

Эвон, схватив принцессу за руку, уложил ее на кровать и, нежно целуя ее живот, медленно стянул с нее остатки одежды. Наслаждаясь наготой и тихими стонами Далии, он прошептал ей на ухо:

– Иди ко мне.

Их влажные от пота и жара тела слились. Эвон проводил пальцами по бедрам Далии нежно, почти невесомо, но в следующий момент уже властно сжимал их. Принцесса наслаждалась его касаниями, а тело, отзываясь на них, будто требовало большего. От жадных поцелуев Эвона кружилась голова. Далия думала лишь о травнике, укравшем ее сердце. О лекаре, исцелившем ее раны. И принце, что спас ее душу. Доверившись друг другу, они окунулись в блаженство, о котором так давно мечтали.

Утром Далия проснулась в одиночестве. Сквозь сон она ощутила, как Эвон аккуратно, чтобы не разбудить, убрал прядь с ее лица. А затем, накрыв ее одеялом, нежно поцеловал. Она вновь уснула. И как он ушел, Далия уже не слышала.

Глава 24. Эвон

Эвон ждал дня рождения принцессы Эверока сильнее, чем свой. Он знал, что хоть там сможет почувствовать себя счастливым. И свободным. Отец не посмеет ударить его или мать на людях. Он будет сидеть за большим столом и улыбаться всем западным лордам и гостям столицы. А Эвон и Атернай наконец-то, не боясь