— Нет, не получается. И у меня много примеров из истории совершенно разных стран, когда люди с оружием свергали власть, меняли строй — ибо их к тому моменту в текущем всё достало. И с упоением резали тех, кто мешал нормально жить и развиваться. После, значительно позже, элита всегда отыгрывает очки — как у нас например. Наши боровы, сдав немного королеве Аделине власти сразу, после активно начали закручивать гайки, приняв-таки законы, осложняющие жизнь всем, кроме любимых себя. И только такие ситуации, как сейчас, способны переломить тенденцию и вернуть всё на круги своя, как было. Сейчас сеньоров снова можно заставить начать бояться, так давайте это сделаем. Я не призываю на баррикады — свергать власть. Власть ещё не настолько плоха, что лечить можно только скальпелем. Но именно сейчас, считаю, мы, все мы, вся Венера, должны вспомнить, что есть источник власти. Они создали защищающую из систему из законов — но именно ВЫ, взяв в руки гауссовки, можете послать в космос любой закон и любого бюрократа-законотворца. Как высший источник закона — главнее любого Сената и интересов боровов. Вы должны напомнить им, что не надо не считаться с вашими интересами, ибо если этого не сделать, они и дальше будут подтираться вашими нуждами и чаяниями. Потом, после, как всё успокоится, Веласкесы продавят нужные законы. Обещаю, решение по ним принято. Но для этого требуется, чтобы принимающие их сенаторы вас боялись больше, чем своих спонсоров и лоббистов. Только страх ответки «снизу» может сделать возможными реформы сверху, и иначе, к сожалению, эта жизнь не работает.

— Как определить, где хорошие, а где плохие? — голос из зала с поднятой рукой.

Нужный вопрос, по делу.

— Ну, я же пиарщик. Как обычно, завтра я устрою шоу. На всю планету. Где в прямом эфире продемонстрирую гнилостность наших законов и самоуверенность этих сукиных выродков. И когда распишусь в беззубости власти, вы должны прийти туда САМИ. И сами всех замараных наказать. Всё, что я могу, это предоставить данные, в каких помещениях будут находиться виновные и не раскаивающиеся подследственные. Остальное без меня. Кто согласен — подходите ко мне. Кто не согласен — вас сейчас отвезут на конвертоплане на базу за пределы столицы, и завтра, после того, как мы сделаем дело, привезут обратно.

— А чего вам нас сразу не грохнуть? — усмешка. — Зачем возить?

— А смысл вас убивать? — бегло пожал я плечами. — Завтра все и так узнают, о чём мы тут пошушукались. А подчищать вашу смерть — хлопотно и дорого. Завтра вас вернут, назад, в свои подразделения, а там на днях и демобилизация. Для всех, не только для вас. Так что всё чисто, честно и сугубо по желанию.

Кажется, убедил. Люди не спорили. И нас, меня, ангелов и свиту, не боялись.

— А что потом? — А это вновь усатый метис. — Завтра мы их порешим. А после дембеля нас под руки и в камеру?

— Вы — военнослужащие, — покачал я головой. — А это не камера, это военный трибунал. Который не в интересах королевы, а она пока ещё удерживает над военными контроль.

— Пока ещё!.. — дельное замечание из зала.

— Как только перестанет удерживать — наверху будет не до вас, — усмехнулся в ответ я. — Коршуны будут крупняк клевать, нафиг вы им сдались. И как пример — совсем недавно, этой весной, в Мирном уже прошла акция с ветеранами ВКС. Которые порешили целую городскую банду, мстя за своего. И ничего никому не было — даже ареста. Вас, ЛЮДЕЙ С ОРУЖИЕМ, боятся, это факт. Да и мы своих не сдаём — мы только на чужом поле играть не можем.

— А вдруг в этот раз возьмёте и сдадите? — Молодой парень из задних рядов. — Всё когда-то случается впервые.

— Я же говорю, участие — дело добровольное. — А теперь надо отрезать. Не надо уговаривать. — Не хотите — не надо. Но после, через год, когда сеньоров будут пачками выпускать со штрафами и административками — не ругайте королеву, что она не додавила. Ибо она предлагала вам, но вы отказались.

— Слышь, сосунок, как тебя там! — дедуля из первого ряда. Волосы седые, лет шестьдесят — явно за кого-то мстить по призыву к мобилизации пошёл. — Давай только без этого. Не дураки, всё понимаем. Но что, вот вообще без вариантов?

— Вообще, — констатировал я, тяжело вздохнул и развёл руками. — Королева сидит на попе ровно не потому, что трусиха. А потому, что не может. А ломать систему — значит начинать гражданскую войну, на которую она не решилась. Но перед отключкой оставила инструкции — в надежде, что у нас с Фрейей, её дочерью, получится то, на что не хватило её духу. Она думала, что её убьют, грохнут мятежники под видом террористов, и думать не гадала, что откроется старая рана. Хотела, чтобы мы за неё отомстили. Но инструкции оставила конкретные, подробные, подведённые под теоретическую базу, и именно их, привлекая вас, мы сейчас исполняем.

Боже, прости за эту ложь. Но я уверен, Лея Филипповна на самом деле была бы не против немного для разнообразия пожестить. Особенно если ей за это ничего, кроме плюсов, не будет. У меня нет доказательств, что Фрейя — кукловод, тонко мною манипулирующий, может это просто так кажется. Но тем не менее, это версия, которой я больше всего боюсь. Ага, что все-все мои телодвижения, включая показную независимость, бравурность лозунгов и вынос дверей по пути следования, что всё это срежессировано под просчитанный ими мой психотип. Мальчик-болванчик, который берёт на себя удар и считает себя сверхом, на самом деле контролируется ещё более сильным сверхом, настолько умным, чтобы не отсвечивать и не показываться на глаза. Но для народа будет так — люди любят подобное шоу с крутыми парнями в исполнении.

— Я — за! — поднял руку угрюмый метис. — Веди. Говори, что делать.

— Я — тоже. — А это седовласый дедушка.

— И я!..

— И я!..

Лавина пошла. Я поднял глаза на Каррераса. Он мне лично, без ушей, скажет, что думает. Но уже сейчас видно, что мужика от себя не отвратил — полковник поднял вверх большой палец.

* * *

Утреннее совещание. Мы с девчонками начали традицию у нас дома… У нас, у