Земля вздрогнула, и замёрзшие пальцы старика вдруг закололо. В медленно тающих цветных пятнах перед глазами он неожиданно разглядел картину, от которой тошнота подкатила к горлу.

Огромный нарыв, столько времени не дававший ему покоя, лопнул. По кривым улочкам теперь разливался невидимый гной, смешанный с тухлой чёрной кровью и чем-то липким, полупрозрачным… Видение мигнуло и исчезло, не продлившись и секунды. Но теперь старик уверился, что всё произошло, и продолжало происходить, не случайно.

— Не случайно…

Дядька Митяй вытер лицо от струящейся по нему воды, мешавшейся с потом, и продолжил бег. Огромная фигура разъярённой женщины не отставала от него ни на шаг.

82.

Раскат грома чудовищной силы долетел даже до подвала, в котором находилась Катя. Темница дрогнула, сверху с шорохом осыпался песок. Девушка пришла в себя. И из её глотки моментально вырвался дикий вопль: едва открыв глаза, она увидела над собой кровавую маску, в которую превратил Пашкино лицо маньяк.

— Сё харахо! — выдавил он из себя, растягивая лохмотья кожи, оставшиеся на месте измочаленных губ, в подобие улыбки. — Харахо! Шена!

Смысл сказанного почти не доходил до Кати. Она лежала на узкой койке на спине, ногами к двери. Мышцы саднило, всё тело налилось свинцовой тяжестью. Дышать было тяжело, но, видимо, самые острые приступы боли она перенесла без сознания. Слабо скосив глаза, Катя вздрогнула. Андрей Семёнович, её мучитель, лежал в центре камеры нелепой кучей тряпья. Она не смогла увидеть со своего места на койке, но догадалась, что его руки и ноги раскинуты в стороны, как у морской звезды. Зато она отлично разглядела его шею с багровыми синяками, вытаращенные глаза, налитые кровью, и фиолетовый язык, далеко вывалившийся изо рта.

«Господи…» — Промелькнуло у неё в голове. — «Он же его задушил… Задушил, задушил его…»

Волна радостного облегчения поднялась в груди. Защипало глаза от навернувшихся слёз облегчения. Чёртов садист сдох! Катя хрипло рассмеялась, совершенно забыв о том, что в комнате находится ещё один человек. История закончилась! Катя смеялась и смеялась, дрожа всем телом и время от времени глухо охая, когда тупая боль проносилась по сломанным рёбрам. Теперь она вернётся домой, к маме, к тётке! Они уже, должно быть, с ума сошли от беспокойства…

— Шаглашна! — громко возвестил Пашка, стоя у изножья кровати.

Катин смех резко оборвался. Кружившая голову эйфория схлынула, оставив после себя понимание, что она по-прежнему пленница. Но теперь её держит в заключении умственно неполноценный едва ли на несколько лет старше неё самой. Похотливый и, возможно, в неё влюблённый. И именно оттого — безумно опасный. Непредсказуемый.

«Он только что убил своего отца.» — безучастно напомнил Кате голос в её голове. — «Ты жива только потому, что успела дать согласие.»

— Согласна! — как можно громче постаралась подтвердить Катя. Теперь она балансировала над пропастью даже не на проволоке, а на тончайшей, невидимой леске. — Согласна!

Она перевела взгляд на выжившего мучителя. Выглядел тот ужасно. Глаза заплыли, превратившись в две узкие щёлки, окружённые иссиня-чёрными подушками вздувшейся кожи. Вся нижняя челюсть представляла собой сплошную рваную рану. Его кадык судорожно дёргался вверх и вниз, и Катя с отвращением догадалась, что парень глотает кровь, текущую ему в глотку. Она поверить не могла, что он продолжает стоять на ногах, что ещё не рухнул следом за своим отцом, медленно умирая от полученных травм. Пашка заговорил, и девушка разглядела, как блестят в свете лампы залитые кровью острые осколки зубов.

— Шена… — изуродованный безумец тяжело сглотнул. — Шена… Шаглашна!

— Конечно! — Горячо подтвердила Катя. — Конечно же, я согласна! Я же сказала!

Обрывки плоти на Пашкиных челюстях разошлись в стороны, обнажая два ряда сломанных зубов, и её едва не стошнило. «Господи, он улыбается…»

— Нам нужен доктор, Паша…

Катя попыталась поменять положение тела и, к её удивлению, смогла сделать это. Видимо, организм впрыснул в кровь новую порцию адреналина. Она чуть поднялась на кушетке, бережно волоча по матрацу повреждённую руку.

— Ни… — дурачок отчаянно замотал головой, разбрызгивая в стороны кровь и слюни. — Ни-ни-ни! — он ткнул в Катю пальцем и произнёс громко и угрожающе: — Шена! Ше-на!

— Мне плохо, Паша. Плохо и больно. И тебе тоже, я ведь знаю, я вижу… Нам нужно к доктору! Пойдём к врачу, пожалуйста!

Пашка задумался. Его раны не могли не доставлять ему боль. Обычный человек уже давно рухнул бы на пол, суча ногами и зовя на помощь. Но только не сын маньяка. У него хватило сил даже на то, чтобы поразмышлять о всей ситуации, склонив голову на бок. В наступившей тишине Катя молилась, призывая на помощь всех богов, каких только знала.

— Ага… — произнёс, наконец, Пашка, и Катя едва не рассмеялась от облегчения. Но дурачок продолжил: — Дотор потом… Сечаш — шена!

И, ловко сунув большие пальцы под резинку тренировочных штанов, парень дёрнул их вниз, мгновенно стаскивая до колен. Взвизгнув, Катя попыталась отползти к дальней стенке, разрывая дистанцию, но тот с неожиданной скоростью бросился вперёд и, схватив её за правую ногу, рывком пододвинул к себе.

— Шаглашна!

И в следующий миг его огромная туша уже придавила девушку к койке. Катя забилась, пытаясь скинуть насильника с себя, но на это у неё не хватило сил. Покалеченная левая рука стукнулась о холодную стену, и рана на ней взорвалась чудовищной болью.

— Нет! — выкрикнула жертва.

— Шаглашна! — проревел в ответ Пашка.

Его изуродованное лицо нависло прямо над Катиным. Не перестававшая идти из многочисленных ран кровь, смешанная со слюной, тягучим потоком полилась ей на лоб и волосы, вызывая зуд и жжение. Девушка попыталась закричать, и парень без раздумий заткнул ей рот ладонью.

Катя почувствовала, как что-то горячее и твёрдое упирается ей в бедро. Окончательно потеряв разум от ужаса, девушка принялась размахивать руками вокруг себя, шаря ладонями по полу и стенам. Её правая рука схватилась за холодную ладонь мёртвого маньяка и она, давясь слезами, отдёрнула пальцы.

«Мой первый раз будет с этим… С этим!»

Полная ужаса и отвращения мысль полностью заполнила сознание Кати. Поэтому она не сразу поняла, что произошло, когда рукоять ножа, оброненного маньяком, будто по собственной воле прыгнула ей в ладонь.

— Ш-ш-ш-шена! — по-змеиному прошипел сын маньяка ей прямо в лицо. И в следующий миг Катя с дикой яростью воткнула нож ему в бедро.

83.

Света вздрогнула, когда раздался особенно громкий раскат грома. Посуда на полке над плитой звякнула, что-то металлическое свалилось на пол в комнате. Женщина торопливо покрутила головой по сторонам, зябко обхватив себя руками. В раскатах грома ей послышался крик, полный не