— Мне праздники не нравятся.

— У ним вначале привыкнуть сложно, но это часть жизни.

— Только ведь не все приходят погулять.

— Те, кто дежурит. И у кого дети маленькие. А так, такие праздники — это не только поплясать и пузо набить, но и пообщаться. Познакомиться с другими. Обменяться последними новостями. Для вас еще и шанс себя показать. Ну не понравился один, так на нем свет клином не сошелся. И не вздыхай.

— Ясно. Гулять, танцевать и веселиться.

— Да.

Ко мне подходили знакомиться. Общались. Даже с кем-то посмеяться удалось. Но в итоге я поняла, что устала от людей и общения. Когда стоишь в стороне и наблюдаешь за всеми, то еще интересно. Но когда приходиться принимать участие, изображать из себя кого-то… Где-то в середине дня была перемена блюд. Я помогла отнести грязную посуду. Даже осталась, чтоб ее помыть. Проверила наших постояльцев, которые остались в комнатах. Но все равно надо было вернуться на бал. Обычно чернушка стремиться попасть на бал, а меня туда не тянуло.

Рычание. Грозное, предупреждающее рычание донеслось из столовой, как раз когда я выходила из кухни. Полтора метра в холке, полметра только одна голова. Клыки размером с мою ладонь. Желтые глаза, которые посмотрели в мою сторону, стоило мне оказаться в столовой. Кончик розового языка показался между зубов. Роув? Судя по рассказам старого воина, этот милы песик был тем, кто нападал на города гномов, пробираясь по ходам и шахтам.

Страха не было. Я не успела испугаться. Роув медленно повернулся ко мне. Стал обходить столы. Лапы мягко ступали по каменному полу. Я сделала все, чтоб между нами оказался стол. Мы смотрели друг на друга. Он никуда не торопился. Медленно шел ко мне. Я пятилась от него. Зацепила бедром стол. Роув показал клыки. Рычание. Мышцы приготовились к прыжку. Крик на втором этаже его не отвлек. Только заставил действовать. Я завизжала, одновременно скользя под стол. Роув промахнулся. Проехался на лапах. Звук когтей резанул по ушам. Я же уже вскочила на ноги и побежала к выходу. Споткнулась в деревянных башмаках. Как я их сняла и оказалась на ногах, сознание не зафиксировало. Роув настойчиво решил, что я жертва. Начал преследование. Прыжок. Он опять оказался напротив меня. Решил поиграть с едой? Вполне возможно. Ему мама не говорила, что с едой не играют. Краем глаза я засекла здание. Кинулась туда. Лапа роува полоснула по моей юбки. Треск ткани, а я уже вбежала в открытую дверь. Стойка бара. Несколько человек сидели за ней и явно пили пиво. При виде меня и песика они разлетелись в разные стороны. Я же налетела на стол и упала прямо перед стойкой. Роув выплянул кусок моего платья. И когда только отхватил? Напрягся. Это уже последний прыжок. Тот, от которого я не смогу увернуться. Дыхание сбилось. Сил бежать не было. Секунда до смерти от желтых глаз.

Шепот. Он походил на шуршание ветра. Звук бегущей воды. Успокаивающий. Гипнотизирующий. Желтые глаза посмотрели в сторону этого шепота. Я видела, как мышцы роува ослабли. Он отказался от своей цели? Похоже на то. Вместо этого сел. Мужчина, что говорил слова, начал медленно к нему подходить, выставив вперед руку. Песик смотрел на него и не шевелился. Потом медленно лег на пол, положив морду на лапы. Зевнул и закрыл глаза. Мужчина погладил его по загривку. Послышалось довольное урчание. Зверь завалился на бок, подставляя здоровое пузо. Очередные слова и пес затих. В руках мужчины появился нож. Я зажмурила глаза и заткнула уши руками. Меня трясло. Чьи-то руки легли на мои. Тепло. Запах горького табака. Слезы. Они стекали медленно по моим щекам. Теплые руки отвели мои от ушей.

— Иначе было нельзя. Он узнал сюда дорогу. Будет вновь и вновь приходить. Искать вход в пещеры, чтоб кого-нибудь съесть. Или мы, или они нас, — сказал он.

— Я крови боюсь. И страшно, — ответила я.

— Сейчас я тебя выведу отсюда. Тогда и откроешь глаза. Хорошо?

— Как он здесь оказался? — раздался голос откуда-то сбоку.

— За мной пришел. Из Дома. В столовой гулял, — ответила я. Попыталась встать. Теплая ладонь крепко взяла меня за руку, выводя из здания. — Не могу понять, как он здесь оказался.

— Они иногда забредают в шахты. В город редко попадают. Обычно их уничтожают еще на подходе к городу. Упрямые животные. Пытались их приручить, но не получилось. Гордые и свободолюбивые.

— Мне показалось, что тебе это удалось сделать, — сказала я.

— Только усыпить. На небольшое время, — ответил он. На улице играла музыка. Праздник продолжался. Я посмотрела на мужчину, который продолжал держать меня за руку. Фегле. Я и не знала, что он вернулся.

Мы подошли к дому. В столовой лежали поваленные столы. Риж пытался дотащить топор до лестницы, ругаясь на чем свет стоит. Фегле оставил меня внизу и поднялся наверх за считаные секунды.

— Отец, давай топор назад в комнату отнесем.

— Тут псина. Девчонку… — с трудом переводя дыхание, сказал Риж. — Сожрет. Надо защитить.

— Да защитили ее. И псину в ковер превратили.

— Все хорошо, — сказала я, поднимаясь следом.

— Я попытался. Да видно время ушло, — пробормотал Риж, давая увести себя в комнату.

— Живая! — сказала Дира, выходя из комнаты. — Здорово же он тебя цапнул. Вся нога в крови.

Тут я и заметила, что была ранена. Кровь стекала по ноге тремя тонкими ручейками. Голова закружилась. Я начала медленно оседать.

— Тихо. Не падать. Сейчас с тебе раны обработаем. Все нормально будет, — крепко сжимая мне ладонь, сказал Фегле. — Пойдем в кабинет.

— Не люблю кровь.

— Я помню.

Лекарский кабинет. Никого нет. Видимо чего-то случилось и за ним послали. Обычно он всегда оставался на месте. Я села на кушетку. Платье испорчено полностью. Глубокие царапины виднелись от бедра до колена. И опять меня замутило. Я прикрыла глаза. Фегле налил теплой воды.

— Ложись.

— Я сама…

— Грохнешься.

— Больше падать не хочу, — сказала я. — В последний раз нос сломала, когда падала.

— И как это случилось? — спросил он, обрабатывая