о какой «дружбе народов» речь не шла. Однако общие испытания и, главное, оторванность от корней, от родины (это было сделано Ганнибалом сознательно) рождало у солдат его армии чувство близости. Все низшие командиры принадлежали к тому же народу, что и их солдаты, но высшее командование сплошь состояло из карфагенян, причем, скорее всего, аристократического происхождения. Эти люди были абсолютно преданы Ганнибалу и Баркидам.

Одной из самых примечательных особенностей армии Ганнибала являлись, несомненно, слоны. Ганнибал не был первым, кто решил выпускать слонов на поле битвы. В Южной Италии гиганты с хоботами произвели фурор. Вспомним, что во время Первой Пунической войны и в Сицилийской кампании слоны участвовали в сражениях, а в ущелье Пилы Гамилькар с помощью этих животных расправился с мятежниками.

По поводу слонов, чьи изображения сохранились на карфагенских монетах, чеканившихся в Испании, историки делают вывод, что в Карфагене использовались не те огромные африканские слоны, рост которых превышает три метра, и не азиатская разновидность этих животных, а мавританские «саванные слоны», чья высота в холке достигает двух с половиной метров максимум. У них большие уши, большая впадина на спине, кольчатый хобот, длинные бивни. Подобные слоны тогда еще обитали на побережье Марокко, в предгорьях Среднего Атласа, недалеко от Геркулесовых столбов. В ту пору земли эти были более лесистыми, чем сейчас. Слоны обитали там вплоть до первых столетий нашей эры. Они исчезли из-за систематического истребления — хотя, возможно, какую-то роль в их гибели сыграли и климатические изменения[53].

В любом случае в конце весны 218 года до н. э. с войском Ганнибала шли двадцать семь слонов. Все они представляли собой невысоких североафриканских слонов, за исключением одного. Об этом слоне пишут историки, его называют Сирийцем.

С другой стороны, слово Surrus — имя этого слона — может означать не «сириец», а «кол», и в таком случае, по остроумной догадке современных исследователей, речь идет о животном с одним бивнем.

Помимо личного имени, этот слон обладал также характером и судьбой, описанными в античной литературе: о нем говорили как о «самом отважном» из всего четвероногого воинства.

На спинах невысоких слонов не устанавливали башен; там просто сидел погонщик. Таких погонщиков Полибий называет «индийцами»[54], но это, видимо, дань традиции, никаких индийцев в армии Ганнибала, разумеется, не было.

«Змеевидная рука» — хобот — также производила на римлян пугающее впечатление. Пока римляне не привыкли к слонам, эти животные представляли действительно грозную несокру-

Карфагенские боевые слоны в битве при Заме. Анри-Поль Мотт, 1890 г.

шимую силу. Но позднее римляне приспособились к ней и научились обороняться.

Так или иначе, в армии Ганнибала служили симпатичные, сравнительно невысокие слоники, поэтому академические картины, которые изображают переправляющихся через Альпы карфагенян в сопровождении стада гигантских мамонтов, впадают в художественное преувеличение.

В конце мая или в начале июня 218 года войско Ганнибала выступило из Нового Карфагена. Пуниец вступил на территорию нынешней Каталонии, где столкнулся с воинственными народами, которые не хотели видеть на своей земле никого из чужаков и не были расположены вести «цивилизованные переговоры» на тему «мы только пройдем здесь, немного запасемся провиантом и двинемся дальше». Этим людям вообще не нравилось, что какие-то подозрительные незнакомцы собираются передвигаться по их территории, поэтому карфагенянам пришлось вступить с ними в схватку. Полибий утверждает, что в этих стычках, в масштабах всей Второй Пунической войны достаточно незначительных, пунийцы все же понесли ощутимые потери:

«При переходе через реку Ибер он (Ганнибал) покорил народы илургетов и баргусиев... Подчинив эти народы своей власти и взяв приступом некоторые города, хотя и скорее, чем можно было ожидать, но лишь после многих жестоких сражений и с большими потерями в людях.

Ганнибал оставил Ганнона правителем всей страны, что по сю сторону реки Ибер, и дал ему неограниченную власть над баргусиями; этим последним он доверял менее всего по причине сочувствия их римлянам. Из своих войск Ганнибал отделил Ганнону десять тысяч пехоты и тысячу конницы; ему же оставил и все припасы войск, вместе с ним выступивших в поход. Такое же количество войска он отпустил на родину с целью иметь друзей в покинутых дома народах... Остальное войско, таким образом облегченное, он повел за собою... Войско его отличалось не столько многочисленностью сколько крепостью здоровья и было прекрасно испытано в непрерывных битвах в Иберии».

Через Пиренеи Ганнибал переводил армию, уже значительно уменьшившуюся в размерах. Все историки дружно утверждают, что он в силу своей гениальности заранее предвидел такой ход событий, поэтому и набрал войско заведомо избыточное, а потом без особых сожалений избавлялся от людей, оказавшихся лишними. Все, в чьей верности у великого полководца имелись сомнения, остались по эту сторону Пиренеев. Остальные перешли с ним через горы.

Заканчивался июль. Ганнибал спешил, у него не было времени на задержки, тем более — на битвы в пути. Согласно легенде, сами боги направляли его. Темой для очередной порции картин академической живописи стал «Сон Ганнибала», который якобы привиделся ему в начале кампании: некий божественный юноша указывал карфагенянину путь, а некий гигантский змей, двигаясь вслед за Ганнибалом, разрушал римскую цивилизацию... Здравомыслящий и скептически настроенный Полибий этому сну не верит ни на грош, но последующие составители гимназических учебников любили этот сюжет.

«Ведомый богами» полководец в любом случае не хотел стычек с местными жителями. А те, напротив, решительно схватились за оружие.

Это были племена, которые поселились на территории нынешнего Руссильона. Они появились здесь в конце III в. до н. э. и возглавлялись кельтским племенем вольков. Объединенное войско этих племен собралось в Русциноне (Кастель-Руссильон) и ясно продемонстрировало свои намерения.

Ганнибал пустил в ход пунийскую дипломатию и просто откупился. Получив весьма щедрый дар, кельтские вожди дали ему разрешение пройти мимо Русцинона. Никаких препятствий армии Карфагена эти воинственные, но внезапно проявившие благоразумие кельты чинить не стали.

И двинулись войска пунийцев по местности, которая спустя столетия станет известна в истории как Лангедок...

Стояло жаркое лето, урожай уже созревал. Войско Ганнибала шло, как полагают, по самому короткому пути — к Роне, немного выше ее слияния с рекой Дюранс. Между пунийцами и морем раскинулась болотистая местность. На вершинах холмов, тянущихся по другую сторону дороги, находились небольшие укрепления, нечто вроде караульных башен. Они стояли на всем пути, от Нарбонна до Нима.

Эти вышки или укрепления позволили историкам строить догадки о том, куда подевались дополнительные тринадцать тысяч воинов