из армии Ганнибала. Дело в том, что Полибий уверенно говорит об «исчезновении» еще более чем десяти тысяч солдат.

Как помним, Ганнибал набрал войско «с запасом». У Пиренеев он избавился от тех, в чьей преданности не был уверен, и они с облегчением лишили себя счастья стать частью легендарного похода.

В дальнейшем армия пунийца также продолжала таять. Куда подевалась такая прорва солдат, если по пути до Нима у Ганнибала не было сражений? Он же, помнится, уладил вопросы с кельтами мирным путем. Эпидемия? Не было; если бы была — о ней бы сохранились упоминания.

Однако если Ганнибал в каждой из крепостей, встречавшихся по дороге, оставлял гарнизон, — тогда «исчезновение» тринадцати тысяч солдат вполне объяснимо.

В любом случае Ганнибал шел через Русильон и Лангедок как нож сквозь масло.

В конце августа или в начале сентября 218 года Ганнибал вышел на берег Роны.

Навстречу ему двигались римляне.

* * *

Публий Корнелий Сципион провел флот вдоль побережья Этрурии, затем Лигурии и встал на якорь напротив Массилии (Марсель). На берегу одного из притоков Роны он разбил лагерь.

Вопрос: что делал Сципион на берегу Роны, если изначально его намерением была Испания, куда он собирался с двумя консульскими легионами?

Все дело в кельтах, обитавших в долине реки По.

Весной 218 года до н. э. римляне основали два города — свои колонии: Плаценцию (Пьяченцу) и Кремону. Это сильно не понравилось воинственным бойям, которые обитали поблизости, в местности, ныне известной как область Эмилия-Романья (главный город — Болонья). Не исключено, что определенную роль в этом недовольстве сыграли люди Ганнибала. Великий полководец готовил почву загодя и отправлял своих агентов в земли, где намеревался пройти с войском.

Полибий рассказывает об этих двух городах, которые спешно были заложены римлянами по обе стороны реки Пад (По). Оба города быстро укреплялись и заселялись колонистами, которым было приказано явиться к месту поселения в тридцатидневный срок. Любящий «точные» цифры Полибий утверждает, что для каждого из этих городов было назначено по шесть тысяч человек[55].

Бойи давно уже были готовы изменить «союзу» с римлянами, который, несомненно, был навязан силой. Теперь удобный случай представился: надвигались «несметные полчища» Ганнибала, а с ними и надежда скинуть ненавистное римское покровительство. Посланцы Ганнибала подливали масла в огонь — они тайно прибывали к бойям и обещали им помощь в священном деле освобождения от латинской деспотии. Поэтому бойи бросили своих заложников у римлян на произвол судьбы и не задумываясь вступили в союз с карфагенянами.

Римляне считали, что достаточно обезопасили себя и свои мирные договоры с бойями, забрав у них людей в качестве заложников. Но варвары и есть варвары: они были убеждены в том, что обреченные ими на смерть от римских палачей сограждане прекрасно поймут соплеменников и поддержат такое решение. История, впрочем, не сохранила достоверных известий ни о судьбе бойев-заложников, ни о том, как они сами к этой судьбе отнеслись.

Бойи быстро разорили земли, которые по жребию были разделены между римскими колонистами, и показали тем самым, что бывает с имуществом людей, посягающих на исконно кельтскую территорию.

Римлянам пришлось бежать и скрываться в городе Мутина (сейчас — Модена). Там-то их и осадили. В числе осажденных оказались три знатных римских гражданина — они были присланы в Плаценцию и Кремону со специальным заданием: измерить и разделить между новыми поселенцами землю.

Из них двое — бывшие преторы, один — бывший консул; все это лица немаловажные для Римского государства. Видимо, полагаясь на свое высокое положение, они потребовали у бойев вступить в переговоры.

Варвары согласились. Но как только знатные римские господа явились, их попросту схватили и заперли, а потом потребовали обмена: пусть-ка теперь римляне вернут заложников.

Разъяренный Рим ответил боевыми действиями: претор Луций Манлий находился поблизости со своими войсками. Он бросился на помощь своим — и попал в засаду. В лесистой местности, где бойи были у себя дома, римляне оказались окружены со всех сторон и почти поголовно перебиты, а немногочисленные уцелевшие бросились бежать. Вырвавшись из леса-западни, они кое-как сумели собраться, построиться, и дальнейшее отступление происходило упорядоченно и организованно.

Что, впрочем, не слишком спасло ситуацию: бойи наступали им на пятки и в конце концов загнали римлян в одну безвестную деревеньку, где и осадили.

В Риме стало известно о плачевном положении отряда. В результате один из двух легионов Сципиона, который собирался в Испанию, ни в какую Испанию не отправился, а застрял в районе Мутины — разбираться с бойями.

Пришлось срочно набирать новый легион взамен «израсходованного» — а на это потребовалось дополнительное время. «Лишнее» время, которого у римлян, естественно, не было. Только через три месяца Сципион добрался до Марселя.

В это время Ганнибал уже находился на полпути в Италию.

Однако римляне сдаваться не собирались. Сципион, хорошо зная местность, своими легионами преградил дорогу, наиболее удобную для пунийцев. Проще и лучше всего было бы для них переправиться через Рону ниже ее слияния с рекой Дюранс — неподалеку от Бокера. Течение реки там спокойно, а сама она не очень полноводна, тем более в конце лета. Но как раз там и стоял Сципион.

Легко представить себе позднейших историков, которые с курвиметрами в руках склоняются над картами и высчитывают пути и направления, основываясь на показаниях того же Полибия.

Переправа Ганнибала через Рону. Анри-Поль Мотт, 1878 г.

«Вступив в прилегающую к реке (Родан) область, — пишет Полибий, — Ганнибал немедленно стал готовиться к переправе в таком месте, где река течет еще по одному руслу. Лагерь свой он разбил днях в четырех расстояния от моря. Он всякими способами расположил к себе береговых жителей реки и закупил у них все суда из цельного дерева, а также значительное количество лодок... От них же он получил отборного дерева, пригодного для сооружения цельных лодок, благодаря чему в два дня изготовлено было бесчисленное множество судов, ибо каждый воин, дабы не нуждаться в другом, старался сам обеспечить себе переправу».

Переходя через Рону, Ганнибал внезапно наткнулся на враждебных вольков. Те заняли противоположный берег реки и не желали пропускать пунийцев. Переходить реку на глазах недружелюбно настроенных «варваров», которые только и ждали удобного момента напасть, в намерения Ганнибала не входило. Армия во время переправы через водную преграду наиболее уязвима. Ганнибал в прошлом и сам пользовался подобными обстоятельствами и подставляться под удар не собирался.

Он отправил один из своих