И черт меня побери, на экране возникла табличка, синяя на белом фоне, называлась она: «Муратов Анатолий Сергеевич, 1952». Далее шли пункты: адрес, телефон, консультация, форма работы, договор, оплата, каждый под своим номером. Занятая по самую завязку, я упустила момент, когда клиент передвинулся вместе со стулом и смог обозреть экран монитора.

— Все как у людей, — прокомментировал Муратов и назвал адрес и телефон.

Я напечатала. Что делать дальше, не знала, совсем.

— Что ж, ловко придумано, пускай будет консультация, — помог клиент, и я погнала стрелку туда, сообразила сама и нажала «enter».

«Оплата консультации — 250 руб.». — сообщило загоревшееся окошечко. — «Клиент согласен: да? нет?»

— Печатайте «да», — лаконично заявил клиент и вынул из кармана бумажник.

Я повиновалась. Далее было проще, я направила стрелку на «договор» и нажала «enter».

«Договор № 1386-042 — клиент заключает договор: да? нет?» — засветилось еще одно окошечко.

— Не заключает, — отозвался клиент. — Мне эта машинка надоела, пишите «нет» берите деньги и консультируйте, я сюда пришел не в игрушки с вами играть.

Я отказалась от договора, перешла к оплате, внесла в окошко 250 цифрой, затем прописью и нажала «enter».

«Оплата произведена», — отозвалась машина. — «Клиент желает получить чек: да? нет?»

Я самостоятельно указала на «да» и нажала на «enter».

Что-то мигнуло, но картинка не изменилась. Я покосилась на клиента, не зная, что предпринять, но судьба послала посетителя, хоть неприятного, но с квалификацией.

— «Print», потом «exit», быстро, девушка, шевелитесь, — подсказал Муратов.

Наконец, общими усилиями мы завершили процесс, и из принтера выполз лист бумаги, где все было честь по чести обозначено. Пот лил с меня ручьем, пиджак пришлось снять. Умирать с голоду буду, но не пойду в ассистентки ни к Вальке, ни к компьютеру! Я бы ничуть не удивилась, если бы после получения чека, клиент откланялся и ушел. Лично я устала, будто разгрузила товарный вагон, беседы с машиной просто доконали.

Клиент посмотрел на меня с уничтожающим презрением, спрятал чек в карман и произнес немыслимое.

— Мне кажется, что меня хотят убить, — заявил Анатолий Сергеевич Муратов.

Машинально я взяла ручку и записала на Валькином перекидном календаре: «А.С.М. утверждает, что его хотят убить».

В такой оригинальной форме выразилась реакция на неординарное заявление. Справившись с удивлением, я взглянула на Муратова более осмысленно. В том же недружелюбном тоне он продолжил.

— Главная беда в том, что кажется. Если бы я нашел хоть одно подтверждение, хоть один реальный факт, то пошел бы не к вам, а розыск. Если бы убедился, что фактов нет, то пошел бы к врачу, — объяснился Муратов.

Я записала: «МУР или психиатр, вот в чем вопрос?»

Между тем клиент Муратов развивал тему на диво обстоятельно и почти внятно.

— Иногда мне кажется, что это люди, и тогда это — преступление. Иногда — что судьба, и это воздаяние, — сообщил он. — Мы со Львом разбились вдребезги машине, оба были пьяны. Он скончался, я выжил. Машину можно испортить, но пили сами, — докладывал клиент.

Мною было записано: «Люди или судьба? Оба варианта возможны. Лев разбился на машине».

— В больнице инцидент с капельницей, подходит и небрежность, и судьба, или просто случай, — клиент продолжал рассказ. — Три недели назад я открывал бутылку сока трехлетней давности, отскочил кусок стекла и упал в чашку, я не заметил. Жена подскочила, настояла, чтобы я проверил. Я не хотел, стал наливать, Виктория отняла чашку и вынула обломок стекла, острый, как гвоздь. Нашли бы только при вскрытии. Судьба?

Мой комментарий на календаре гласил: «Жена спасла жизнь в апреле.»

— Пять дней назад полез на службе к оголенным проводам с отверткой, я так делаю каждый день, моя специальность, — воспоминания Муратова шли своим чередом. — На сей раз тряханула всеми вольтами, если бы не слетел с железной стремянки, сегодня хоронили бы. Проверил отвертку, пластмасса потекла, оголился металл. Выходит я ткнул туда голой железкой. Кто-то обработал отвертку? Или старуха с косой скучает?

Я отметила в календаре, что «Старуха с косой направила отвертку»

— Лёха погиб три года назад, попал под поезд ночью, был пьян в лоскуты, — вдруг клиент заговорил о другом. — Мы его прогнали, он похабно бранился при женщинах. Лёха ушел и не вернулся, хоронили в закрытом гробу. Судьба? Опять случайность?

Я отметила и это: «Леха попал под поезд за дело, но вот случайно ли?»

— Ваше агентство возьмется помочь? — клиент наконец задал прямой вопрос. — Проверить хоть одну деталь и сказать точно: случайность или умысел? Мне не нужно знать, кто это сделал. Я должен быть уверен, да или нет, судьба или человек. Перед судьбой я бессилен, с человеком можно договориться.

Я торопливо черкнула: «О, Аргус, хоть одну улику!»

Вдруг лицо Муратова дрогнуло в слабом подобии улыбки. «А ведь хорош был мужик, пока не спятил», — подумала я, но не записала.

— И не такой я псих, каким, наверное, показался, уверяю вас — заверил Муратов. — Простите, забыл, как ваше имя… Екатерина Дмитриевна, я пришел не совсем с пустыми руками, поверьте. Со времени аварии я пью таблетки, NWS сокращенно, вам это ничего не говорит? Ваше счастье… Полгода пью, ношу с собой, держу на работе и дома запас. На ночь обязательно, без них такое мерещится, что лучше не жить. Так вот, недавно стал подозревать, что в склянке не те таблетки. Цвет, размер, форма — совершенно идентичны, но действие не то. До отвертки думал, что кажется, теперь хочу проверить.

Я записала на скорости: «Пьет NWS. Хочет знать, то ли он пьет».

Анатолий Муратов вынул из кармана непрозрачную склянку и поставил на стол. Заключительная часть его речи выглядела так.

— Я хочу точно знать, что это за таблетки, все до одной. Если не NWS, то какие и для чего применяются. Мой запрос реален? И полная анонимность, ни для кого анализ, ни с какой целью. Про таблетки не знает даже жена, только я и сейчас — вы. Чистый эксперимент. Ну как, возьметесь? — спросил он.

«Черная скобянка, полная ужаса зла. Анализ». — я закончила безалаберный отчет на Валькином календаре и подняла глаза на клиента.

Был Анатолий Сергеевич Муратов не первой молодости, вес набрал, видно, до аварии и лекарств, теперь уходящая полнота оставляла за собой дряблость лица и мешочки под щеками. Особенно выделялись мятые складки по углам рта, подчеркивали выражение горечи и неприязненного упорства. Глаза были редкого темно-синего цвета, но усталость и кровавые прожилки делали их тусклыми. Русые волосы с редкой проседью стрижены недавно у хорошего парикмахера, последняя надежда, что хоть интерес к жизни у клиента сохранился. Ценные выдались наблюдения, ничего не скажешь!