— Не смеши, малыш!.. Ну, пойдем, пора.

— Бабушка!..

— Пойдем.

[…………………………..]

Грязные лужи под ногами, сырость не дает дышать, сгущается туман… Ты всегда была молодцом, бабушка! Только не все так просто. Даже «здесь», в моем вечном городе, никто и ничто не остановит Время. С каждым годом траншеи во дворе все глубже, все заметнее трещины в серых бетонных стенах. И мне все труднее идти по улице. Да и куда идти? Зачем?

— Поторопись, малыш!

Эх, бабушка, бабушка! Я тебя уже не вижу, даже слышу плохо, вокруг — сырой туман, скоро наступит ночь…

Если бы и вправду было так! Захотел — и снова весна. Захотел — и снова солнце. Мы все живы, мы все здесь, маленького внука надо отвести в детский сад.

[…………………………..]

Серая стена, чуть дальше — такой же серый забор.

Не хочу!

Скорее! Протянуть руку, дотронуться до сияющего диска, умчаться!.. Только куда? Город огромен, но я все равно буду знать, что где-то есть темная осенняя улица, серый дом.

Бабушка видит солнце. Ей кажется, что сейчас утро, сейчас весна. Солнышко, должно быть, вон там, как раз над старым тополем, над птичьими гнездами. А на небе не тучи — легкие облака, невесомые, едва заметные.

Да, солнце… И тумана нет. И осени. Это мне кажется? Просто кажется? А может — не просто? И не кажется? Там действительно весна, осень — лишь пелена перед глазами?

Так чего бояться?

[…………………………..]

Отчего я решил, что дом серый? Он же белый, его совсем недавно покрасили!

…За распахнутой калиткой — знакомая клумба. Гипсовая пионерка поднимает руку с горном, на пьедестале-тумбе разлеглась рыжая кошка, вокруг — густая тополиная зелень. Май? Конечно, май, в соседнем дворе цветут каштаны, а тут скоро полетит белый пух. Выше, там, где кроны… Не вижу ничего — солнце! Огромное, весеннее, глазам больно…

Бабушка у перекрестка. Мальчик в белой рубашке и шортах держит ее за руку, но не спешит. Впереди дорога, надо осмотреться. Сначала поглядеть налево, потом направо…

Бабочка-а-а-а! Куда спряталась, пластмассовая? Ага, ясно…

Вот тебе, бабочка, и Юрьев день!.

На месте знакомых палаток — высокая трава. Тропинка, по которой ходили в самоволку, исчезла, генеральская линейка поросла одуванчиками, от автопарка остались лишь гнилые, косо вкопанные древолесины.

Война окончена — всем спасибо! Приятное зрелище для тех, кто понимает. Еще бы увидеть на месте родной школы пустырь, а лучше — танцплощадку!..

…Густая трава лезет в лицо, жуки-пауки (именно жУки-паУки) бодро обживают рукав рубашки. Никуда не надо спешить, убегать не от кого. И бояться нечего.

Вот только бабочка…

Понял — почувствовал — сразу, потому и не хотел заниматься астрономией, пялить глаза в синее весеннее небо. Разве увидишь там маленькую светящуюся точку? Солнце, всюду солнце…

Точки-бабочки так и не увидел. Потому как нет ее. Йок!

Изменилось! Не у меня. Вообще.

За селом — знакомая станция. Там мы были с Альдой, там и расстались. Я сумел втиснуться в переполненный вагон, она крикнула вслед… Стриженой незачем было ехать в город, начинало темнеть, а в темноте — как в темноте. Не погуляешь — и не полетаешь. Разве что в Туннелях (да, в Туннелях! зал Лунного Света!), но туда еще добираться и добираться.

Альда… Стрикулист Том Тим Тот узнал нечто важное, и, кажется, его это здорово встревожило. Или заинтересовало, не пойму. Но лилипут явно недоволен. Настолько, что даже я…

Вспомнил!

Странички Джимми-Джона тоже нет — как и бабочки. Набираешь адрес, а в ответ — стандартные строчки. Недоступен, наберите, мол, снова. Или пишите жалобы.

Вот оно что! Нет странички — нет и файла. Нет файла — и Альды нет.

Или вообще НЕТ. F8 — и все. Delete стриженой!

[…………………………..]

Трава примята, вытоптана — значит, ходят, хотя и редко. Пройдусь и я. На станции наверняка пусто, но я не стану ждать, пошагаю дальше, к шоссе. Там перевал, справа — огромная серая скала. От нее же, если как следует поискать, можно найти дорогу прямо к нашему поселку, к дому за серым штакетником.

Что поделаешь, мой мир, мир «здесь», не так и велик. Оно и к лучшему. Можно даже представить все сразу: город, плоскогорье на юге, узкий клин морского побережья, поселок. Немного, но для меня — в самый раз. Слышишь меня, Том Тим Тот?

…Разве что река — та, на берегу которой белый город. Там я больше не был. Не звали. Пока…

Delete — и нет. «Там», в неспящем мире, такое может и напугать. «Здесь»… «Здесь», пожалуй, тоже. F8 — и все. Кранты. Крышка. Гаплык! В моем городе (ты права, бабушка!) ничего не исчезает навсегда, все когда-нибудь возвращается. По крайней мере, в подобное хочется верить. Так что Том Тим Тоту можно посочувствовать. Лилипуты — тоже люди.

Но ведь Акула… Стоп, Акула! Джимми-Джон, австралийский штукарь! Он предупреждал о бабочке, о файле mo3! Предупреждал, обещал прислать нечто взамен. Но в небе пусто, только синева, только солнечный огонь…

А если города уже нет? Такое иногда приходит на ум, особенно когда надолго застреваешь где-нибудь вдалеке. Как теперь, например. Возвращаюсь, а вместо привычных кварталов, вместо главной улицы, вместо громады Диска — зеленое поле. Или вообще — ничего.

Ну и что? Город — это я, я-то останусь, не сгину. Значит, будет другое, обязательно будет.

…Будет. Нет, не так! Случится. Сегодня! Скоро!..

Станции нет. Вообще нет, даже заходить не стоит. Тропинка ведет вправо, мимо посадок, мимо ветхого домика с проваленной крышей. А если и шоссе исчезло? Ничего страшного, но в город не попасть, придется скучать тут — или подняться в горы…

А если и горы? И море? А потом и небо?

Стой, назад! Ничего не случится — ни «там», ни «здесь». Проснусь, плечами пожму, пойду на работу, а ночью увижу нечто новое. Другим никакой город не снится, сны каждый раз иные, и — никаких забот. То от дракона удираешь, то в Монте-Карло рулетку крутишь… Хоть бы раз дракон приснился!

…А город все равно вернется!

Бабочки нет. Так не потому ли все исчезает? Я слишком привык к анальгину, его не стало… И что? А ничего — если и вправду анальгин. А если героин? Друг Джимми-Джон слегка присадил друга Том Тима… Зачем? Я ему нужен? Кажется, да. Он не сказал, но я ведь понял!

[…………………………..]

Ага, скала на месте. И шоссе на месте, и остановка. Почему остановка? А потому что… Сюда ходят троллейбусы! Сел — и через три часа в городе, на северо-востоке, среди девятиэтажек, прямо у знакомой гостиницы.