Поэтому, если наше внутреннее единство нарушено, нам следуетвсегда быть наверху. Мы должны сами «течь», должны занимать активную позицию.

Но нельзя позволить самим себя «засыпать». Если мы засталитревогу (страх тревоги) вовремя и не успели испугаться, оказаться внизу,значит, все ещё в наших руках. И мы сверху, а она снизу, это мы её засыпаем, ане она нас. Но если мы прозевали, если мы нежились внизу и «вдруг» что-тосверху посыпалось, то мы пугаемся и тогда мы пропали.

Если вы не можете одолеть тревогу с ходу, а это иногданепросто, то осознание, по крайней мере, поставит вас в равные позиции. Когдаже силы равны, возможны переговоры, причём только они и дадут результат, аборьба в этом случае не эффективна. Не хотите же вы отдавать свои глаза и зубыза чьи-то, пусть даже и соответствующие, органы? «Капля за каплю» – это, на мойвзгляд, не метод. В такой ситуации все зависит от того, на чьей стороне будетинициатива. Если вы отдадите её в руки тревоги, то она может заманить вас всвои сети, поэтому нужно действовать самим, причём быстро, спокойно и чётко.

Пригласите её на чай. Я не иронизирую. Пусть она приходит квам в гости, вы её приглашаете – вы хозяин. Сыграйте на своём поле! Каждыйспортсмен знает, что это значительно выгоднее, чем играть в гостях. Тут вы усебя дома, вы все знаете, вы владеете обстановкой, вы в силе. А она гость, онаслаба и растеряна. Пусть она растеряется, пусть она, а не вы, чувствует себянеуютно. Если же вы растеряетесь, если она вас вытянет к себе, вы пропали. Нопока вы под защитой родных стен (а это ваша логика, ваш здравый смысл, вашидушевные силы и гармония вашего самосознания), вам совершенно нечего опасаться.Это она в таком случае должна вас бояться.

Обычно же имеет место обратная ситуация. Тревога васзаманивает, втягивает в себя. Вы теряетесь, начинаете опасаться, а опасение –это уже страх, а страх – это тревога. Возникает настоящая круговая порука:когда в вас возникает страх перед тревогой, когда вы начинаете побаиватьсявозникновения тревоги, когда вам становится страшно и неуютно, когдаобстоятельства вас поджимают – вы уже тревожны!

Страх перед тревогой – это уже тревога. Испугалисьвозможности появления тревоги – все, вы уже тревожны. Теперь можете не боятьсяеё появления – она уже пришла. Прохлопали, прозевали.

Страх тревоги – это сама тревога. Она ещё не осознается вамикак тревога, просто вы начинаете подумывать, что сейчас струсите, в вастолько-только рождается желание сбежать. Стоп! Чем, скажите на милость, такоепсихологическое состояние отличается от самой тревоги? Только тем, что вы ещёне поняли, что тревожны. И вам ещё кажется, что вы можете все «переиграть», но,если вы перепугались возможности её возникновения, вам уже просто нечегопереигрывать – партия сдана. Разоружайтесь. Поэтому не доводите до греха. Непугайтесь. Чувствуете дискомфорт – осознайте приближение тревоги и возьмитеинициативу в свои руки. Скажите ей: «А! Привет! Это ты? Давно не виделись! Какнасчёт чайку?» И при этом ехидничайте, как только можете, от всего сердца. Этотот редкий случай, когда ехидство, злорадство, сознание своей силы необходимыкак воздух и столь же продуктивны.

Если вы наберётесь наглости пригласить тревогу на чай, онаструсит, как неуклюжие братья Иванушки-дурачка из русского фольклора, и дастдеру. Поверьте! Только делайте это с юмором, вам должно быть смешно от того,как поспешно и стыдливо она ретируется. Тревога боится смелости и смеха. Вы этои по себе знаете. Иногда бывает так: вы чего-то испугались, а потомоказывается, что это был не леший, а старый пень, не маньяк-убийца, а сераямышка пяти сантиметров длиной, не посторонний, пробравшийся тайком в вашуквартиру, а собственный ребёнок. Какова ваша реакция в таком случае? Выоблегчённо выдохнете и рассмеётесь. Этот смех – смех вдогонку убегающемустраху. Всякий раз, когда страх уходит быстро и неожиданно, у нас возникаетжелание смеяться. Смех – это проводы страха.

Вспомните знаменитую, почти хрестоматийную, полную глубокогопсихологического смысла сказку Корнея Ивановича Чуковского про«таракана-таракана-тараканище». Сколько этот деспот нагнал страху на всех – отсобак до слонов и крокодилов! «Рыжий и усатый та-ра-кан!» И как все онипотешались после того, как он в одночасье был съеден маленьким воробушком! Идело не в том, что воробей был очень смелым или слоны и тигры слабыми, дело втом, что воробей не боялся «рыжего и усатого» таракана, а другие боялись. Вашазадача не бояться – тогда вам море по колено. Нет ничего более гнусного, чемстрах. Ведь страх – это рабство, подчинение, покорность и безволие. Но если выне хотите такой участи, если вы не хотите, подобно героям этой истории, «поканавам и дворам» разбегаться, действуйте, как воробей, то есть быстро, смело,спокойно и чётко. «Раз, и съел он таракана! Вот и нету великана!»

Пригласите тревогу на чай, не жадничайте! И вы не пожалеете,поскольку нет более приятного и заразительного смеха, чем смех освобождённогоот рабства и зависимости человека. «Кто в доме хозяин?» Я надеюсь, вы знаетеответ. Тогда не тушуйтесь.

* * *

Расскажу случай из жизни. Моя пациентка была совершенноизмучена тревогой. Причём её тревога отличалась завидным своеобразием. Ейказалось, что если она встанет, пойдёт, выйдет на улицу, то ей непременностанет дурно, случится обморок и она умрёт. От таких мыслей ей действительностановилось не по себе, она ощущала сильное головокружение, в глазах темнело,возникали слабость, тошнота и сердцебиение. Стоило ей только подумать о предстоящейтревоге, как что-то сжималось у неё в груди.

Так что нетрудно было заметить, что в большей степени моюпациентку беспокоила не сама тревога как таковая и даже не страх смерти, апредчувствие тревоги, страх её возникновения. И уже одного этого оказалосьвполне достаточно, чтобы полностью лишить эту молодую и красивую женщинурадости жизни, способности работать и заниматься семьёй. Когда же тревогадействительно возникала, на мою подопечную становилось просто больно смотреть.Сердце сжималось, когда она, потерянная и ослабевшая, окидывала вас обречённымвзором, словно бы из какого-то жестокого заточения. Ей и вправду казалось,будто она проваливается, будто её уводят куда-то. Именно от этого слабели ноги,возникали головокружение и тошнота. Её взгляд в эти минуты молил о помощи.

Плацдармы тревоги были в ней поистине огромны. А страх передтревогой был несказанно велик, и она сдавала рубеж за рубежом. Она говорила безумолку, постоянно повторяясь. Она перечисляла все то, к чему, по её мнению, должнабыла привести тревога. Она боялась, что из-за её болезни от неё откажется муж.Она не знала, как воспитывать в таком состоянии ребёнка. Она понимала, что онане сможет работать, она была уверена, что после госпитализации в клиникуневрозов ей будет не устроиться на работу. Ей уже казалось, что теперь все еёназывают не иначе как «сумасшедшая». Все это было проявлением подобострастногостраха перед собственной тревогой. Война ещё не была проиграна, но она ужепредставляла себе, какой будет жизнь в оккупации, и почти смирилась со своейвоображаемой участью.