Он опять замкнулся в себе.

— Я не помню.

— Ты звал меня, произнес мое имя.

Бледные щеки порозовели, он смутился:

— Я сказал — не помню.

Она глубоко вздохнула и решилась:

— Шон, кто такая Пег?

Он молчал, но видно было, что вопрос застал его врасплох.

— Я слышала, как во сне ты говорил о какой-то женщине, произносил ее имя — Пег.

— Это был сон.

— Я знаю. Но мы часто видим во сне то, что нас тревожит в жизни.

Он резко оборвал ее:

— Я не знаю, о ком ты говоришь, — отодвинул засовы и вышел, оставив дверь открытой.

Эль не стала ее закрывать.

Она видела, что он ужасно расстроен. И конечно, он солгал. Она по глазам видела, что он лжет. Он знал, кто такая Пег, — просто не захотел ей говорить.

Эль была поражена до глубины души своим неожиданным открытием. Но что могло случиться с ним в прошлом такого ужасного, что так подействовало на него и не дает ему жить? И кто эта женщина? Почему он плачет по ней? Он любил эту женщину?

Странно, что она не подумала ни разу о том, что в его прошлом могла быть женщина, которую он любил. Ведь он где-то жил два года до тюрьмы. И это было самое худшее для нее открытие, оно ранило сильнее, чем его грубость. Он принадлежал ей, только ей, даже если не полюбит ее. Не могло быть другой в его жизни! Она не переживет такой несправедливости. Немного опомнившись, она постаралась взять себя в руки. Трудно будет помочь Шону, если она сама будет в постоянном волнении. Какая-то часть ее души требовала забыть, что он произносил чужое имя во сне, но другая требовала выяснить всю правду о Пег.

Она была по-настоящему напугана.

Он вернулся с двумя ведрами воды. Захлопнул ногой дверь и поставил их на пол около раковины.

— Почти рассвело. Хочешь, я принесу свежих ячменных лепешек? — Он говорил так, будто не было его ужасного пробуждения и всего, что за этим последовало.

Снизу доносился аромат свежеиспеченного хлеба.

— Я не голодна.

Он взглянул на нее и быстро отвел взгляд. Подошел к окну и стал смотреть на улицу.

Сердце у нее забилось, она осторожно спросила:

— У тебя часто бывают кошмары?

Не поворачиваясь, он резко ответил:

— Нет.

Она была уверена, что он не скажет ей правды.

— Шон, тюрьма, в которой ты сидел, была в Дрохеде?

Он скрестил руки на груди.

— К югу от Дрохеды. Что ты пытаешься сказать?

— Просто я подумала, если ты сидел в ней два года… Где ты жил первые два года до тюрьмы?

— Я был… В одной деревне… Ты не знаешь, где это.

Он явно не желал обсуждать свою жизнь до тюрьмы.

— Но я подумала…

— Так что ты хотела узнать? — Он смотрел холодным, чужим взглядом.

— Ты… все понимаешь.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Но тебя не было четыре года! И половину ты провел в тюрьме. Что ты делал первые два года?

— Ты должна прекратить меня допрашивать.

— Но почему ты не хочешь рассказать?

Он покачал головой.

— Почему?! — крикнула она.

— Тебе не понравится мой ответ! — вдруг взорвался он. Она и сама это понимала. С того самого момента, как услышала его крик во сне и имя другой женщины.

— Ты жил с Пег.

— Хватит! — прервал он. — Я больше не желаю говорить.

— Ты был с ней? Есть другая женщина в твоей жизни? — Она была потрясена.

— Я хотел им помочь… Тебе не понять! — крикнул он в отчаянии. — Ты продолжаешь шпионить за мной. Подсматривать, даже когда я сплю. Когда ты прекратишь?

Он провел два года, помогая другой женщине? Помогал в чем? Эль была потрясена. Шон, кажется, немного успокоился и, помолчав, глухо сказал:

— Это не имеет теперь значения, Эль. Ты отправишься домой, к Синклеру. Я поплыву в Америку.

— Нет, имеет! — возразила она и схватила его за руку. — Ты любил ее?

Он поморщился.

И она поняла, что ее страхи и опасения оправданны.

— Нет, — прозвучал ответ, — не любил.

— Но я так не могу. — Тирелл нетерпеливо расхаживал по гостиной. — Я сижу дома, ничего не делаю, пока Элеонора и Шон неизвестно где и Шон рискует жизнью. — Он остановился перед камином, напротив которого на диване сидели его жена и графиня.

Лиззи встала и подошла к мужу.

— Рекс уже в Корке. Как только он что-то узнает, сразу сообщит. Клифф будет там к утру. Твой отец на полпути к Лондону с петицией о помиловании. Ти, кто-то должен оставаться здесь.

— Я понимаю, что графство не может оставаться без хозяина, — в голосе Тирелла звучала горечь, — и я снова связан долгом, как всегда.

Лиззи, и графиня переглянулись.

— Я знаю, что ты предпочел бы скакать в Корк и там обыскать каждый дом, чтобы найти их, но, пойми, графство не может остаться без присмотра. Мало ли что случится. Поверь, Шон не хотел бы тебя вмешивать, рисковать всем, что имеет семья.

— Девлин в Кобе, готовит корабль, — напомнила графиня. Лицо ее было бледным и усталым.

— Если об этом узнают, Девлин тоже потеряет все, — горячо произнес Тирелл, — а моего друга Макбейна я готов придушить собственными руками за то, что он ждал так долго, прежде чем открыться нам.

— Спасибо Рори, он помогал Шону, — прошептала графиня. — Лиззи, как твоя сестра?

Сестра Лиззи, Джорджина, была замужем за Макбейном.

— Она спокойна, но это видимость, мне кажется, она и раньше знала о делах, в которых замешан Рори.

Лиззи подошла к графине и взяла ее за руку.

— Они сильные, решительные мужчины, они все сделают как надо. Мэри, я знаю, что ты чувствуешь, и я тоже переживаю, потому что люблю Элеонору и так много слышала о Шоне. И люблю его тоже! Наши мужчины сделают все и добьются успеха. Я верю в это, и ты должна.

Мэри обняла ее.

— Тот день, когда ты стала моей дочерью, был благословением для моей семьи.

— В этом я согласен с тобой, — подал голос Тирелл.

В дверь постучали.

Вошел слуга и поклонился:

— Милорд, полковник Рид хочет вас видеть. Сказал — по делу безотлагательной важности.

Все трое переглянулись.

— Пусть войдет.

— Уже вошел. — Красивый белокурый офицер в светло-голубой форме легкой кавалерии возник перед ними. Голубые глаза его были холодны, а взгляд проницателен.