в то время под властью одного из вождей варварских племен Одоакра… Предложение императора вполне совпадало с желаниями остготской военной знати, и между Зиноном и Теодорихом, видимо, было заключено соглашение, по которому Теодорих обязывался завоевать Италию, а император в награду за победу над Одоакром обещал предоставить ему управление завоеванной страной. Однако есть основания полагать, что обе стороны отнюдь не были намерены до конца выполнять этот договор (! – Е.С.): император Зинон, отправляя Теодориха в Италию, надеялся избавиться от опасного союзника и хотел, чтобы тот прочно завяз в войне с Одоакром (во всяком случае имперские войска не были посланы в Италию на помощь Теодориху даже тогда, когда тот терпел неудачи). Вместе с тем Зинон явно мечтал руками одних варваров отвоевать для империи Италию, оказавшуюся под властью других варваров. Что же касается остготской знати и ее вождя Теодориха, то они, видимо, с самого начала рассчитывали создать в Италии самостоятельное государство по типу других германских королевств, возникших на территории Западной Римской империи».

Иордан избегает столь острых углов и описывает византийскую карьеру Теодориха довольно гладко: «Когда император Зинон (такая форма имени дана в переводе. – Е.С.) услышал, что Теодорих поставлен королем своего племени, он воспринял это благосклонно и направил к нему пригласительное послание, повелевая явиться в столицу. Там он принял его с подобающим почетом и посадил между знатнейшими придворными. Через некоторое время, чтобы умножить почести, ему оказываемые, он усыновил его по оружию и на государственные средства устроил ему триумф в столице, а также сделал его ординарным консулом, что считается высшим благом и первым в мире украшением. Этим он не ограничился, но во славу столь великого мужа поставил еще и конную статую перед императорским дворцом. Но вот Теодорих, состоя в союзе с империей Зинона и наслаждаясь всеми благами в столице, прослышал, что племя его, сидевшее… в Иллирике, живет не совсем благополучно и не в полном достатке. Тогда он избрал, по испытанному обычаю своего племени: лучше трудом снискивать пропитание, чем самому в бездействии пользоваться благами от Римской империи, а людям – прозябать в жалком состоянии. Рассудив сам с собою таким образом, он сказал императору: “Хотя нам, состоящим на службе империи вашей, ни в чем нет недостатка, однако, если благочестие ваше удостоит [меня], да выслушает оно благосклонно о желании сердца моего”. Когда ему с обычным дружелюбием была предоставлена возможность говорить, [он сказал]: “Гесперийская сторона, которая недавно управлялась властью предшественников ваших, и город тот – глава и владыка мира – почему носятся они, как по волнам, подчиняясь тирании короля торкилингов и рогов? Пошли меня с племенем моим, и если повелишь, – и здесь освободишь себя от тяжести издержек, и там, буде с помощью Господней я одержу победу, слава благочестия твоего воссияет. Полезно же, если останусь победителем, чтобы королевством этим, по вашему дарению, владел я, слуга ваш и сын, а не тот, неведомый вам, который готов утеснить сенат ваш тираническим игом, а часть государства [вашего] – рабством пленения. Если смогу победить, буду владеть вашим даянием, вашей благостынею; если окажусь побежденным, благочестие ваше ничего не потеряет, но даже, как мы говорили, выиграет расходы”. Хотя император с горечью отнесся к его уходу, тем не менее, услышав эти слова и не желая опечалить его, подтвердил то, чего он добивался, и отпустил, обогащенного многими дарами, поручая ему сенат и народ римский. Итак, вышел Теодорих из столицы и, возвратясь к своим, повел все племя готов, выразившее ему свое единомыслие, на Гесперию; прямым путем через Сирмий поднялся он в соседящие с Паннонией области, откуда вошел в пределы Венетий и остановился лагерем у так называемого Моста Сонция. Пока он там стоял, чтобы дать отдых телам как людей, так и вьючных животных, Одоакр направил против него хорошо вооруженное войско». Готы общим числом порядка 100 000, двинулись в поход в конце лета 488 г. При этом Теодорих призывал всех желающих, из варваров и римлян, присоединиться к нему; заодно он объявил себя, по германским законам, мстителем за казнь Одоакром Фелетея и Гизо.

Одоакровы войска были разбиты в ряде битв – сначала потерпели поражение гепиды, возможно, союзные итальянскому королю, потом при переправе через реку Сонций (Изонцо) и, наконец, при Вероне, но Иордан (см. ниже) сообщает только о последней, и то без особых драматических подробностей (когда рекой Атесис – Адидже – была отрезана от Вероны часть войск Одоакра; Эннодий (ок. 473—521 гг.) пишет: «Мститель уготовил неслыханную кровавую баню своему противнику… Тот, кто не знает, что я говорю только чистую правду, пусть взглянет на реку Атесис, в которой плавало очень много трупов; воды реки вздулись от крови, в некоторых местах образовались настоящие запруды… Поле, память о котором сохранится в веках, блестит от белизны человеческих костей!» Читаем теперь Иордана: «Одоакр направил против него хорошо вооруженное войско. Встретившись с ним близ Веронских полей, Теодорих разбил его в кровопролитном сражении. Затем он разобрал лагери, с еще большей отвагой вступил в пределы Италии, перешел реку Пад и стал под столицей Равенной, на третьей примерно миле от города, в местности под названием Пинета. Завидя это, Одоакр укрепился внутри города, откуда часто прокрадывался ночью со своими и беспокоил готское войско. Это случалось не раз и не два, но многократно и тянулось почти целое трехлетие. Однако труд его был напрасен, потому что вся Италия уже называла Теодориха своим повелителем и его мановению повиновалось все то государство. И только один Одоакр с немногими приверженцами и бывшими здесь римлянами, сидя внутри Равенны, ежедневно претерпевал и голод, и войну. И когда это не привело ни к чему, он выслал посольство и попросил милости. Сначала Теодорих снизошел к нему, но в дальнейшем лишил его жизни. На третий, как было сказано, год по вступлении своем в Италию Теодорих, по решению императора Зинона, снял с себя частное платье и одежду своего племени и принял пышное царское облачение уже как правитель готов и римлян. Затем он послал посольство к Лодоину, франкскому королю, испрашивая себе в супружество дочь его Аудефледу, на что тот благосклонно и милостиво согласился».

Здесь Иордан, вольно или невольно, лукавит, ибо излает все сжато и благожелательно для Теодориха, однако даже в этом отрывке видно, что не все прошло гладко. На самом деле, три года – огромный срок для такой войсковой операции, как осада Равенны. Разумеется, с суши ее прикрывали знаменитые болота, а с моря Теодорих подступиться к ней не мог за отсутствием флота. Прокопий Кесарийский так пишет о событиях той войны, мимолетно упоминая лишь о «многих сражениях», но ценно, что он отмечает отсутствие у варваров флота – читатель помнит, как грозные флотилии готов разоряли империю в середине III в. н.э.: «Теодорих, обрадовавшись этому предложению (Зенона), двинулся на Италию, а за ним последовали и все готы, посадив на повозки детей и жен и нагрузив весь скарб, который они могли взять с собой. Когда они подошли вплотную к Ионийскому заливу, они убедились, что, не имея кораблей, они никак не могут переправиться на другой берег. Тогда они пошли вдоль берега, собираясь обогнуть этот залив, и, двигаясь дальше, они прошли через пределы тавлантиев и других живших тут племен. Навстречу им вышел Одоакр со своими войсками; побежденные во многих сражениях, они вместе со своим вождем заперлись в Равенне и в других