Тут бы моя дорога и закончилась, если бы не Вольпен. У мэтра в запасе помимо заклинаний оказался еще и поистине чудесный вещмешок. В его пространственном кармане поместилась не только моя сумка, но и множество других невероятно полезных и совершенно необходимых вещей. Пока я пыталась проморгаться, дрожа от холода и пережитого при расставании с Теомером потрясения, напарник мгновенно накрыл нас согревающим пологом, распотрошил свою торбу, закутал меня в пушистое меховое одеяло, подхватил на руки и куда-то понес.

Дальнейшее сохранилось в памяти смутно, обрывками.

Длинная каменная лестница в узком ущелье, зажатом с двух сторон высокими отвесными утесами…

Бесконечный ряд расколотых, полустертых от времени ступеней, ведущих вверх… вверх… снова вверх…

Какие-то развалины и мрачные, занесенные снегом переходы… Спуск…

Небольшое помещение, разожженный прямо на плитах пола костер, брошенные рядом шкуры… Спальный мешок из стеганой шерсти, в который меня бережно закутали…

Терпкий, чуть вяжущий вкус горячего травяного отвара, и усталый негромкий голос:

— Спи, Рина. Спи…

И последние мысли перед тем, как провалиться в глубокий крепкий сон: «Как хорошо, что тогда в Сидо я оказалась в особняке наместника, а потом согласилась поехать в поместье Боргов. Иначе в моей жизни не появился бы Вольпен. Все правильно… Все так, как и должно…»

Наутро я проснулась отдохнувшей, полной сил и желания действовать. Мы быстро позавтракали, оделись потеплее — к моим вещам, захваченным из Эфрады, мэтр добавил шубу с капюшоном, варежки, теплые сапоги — и принялись исследовать местность.

Перевал Онтир представлял собой вырытый в толще скал широкий извилистый тоннель. Начинался он от Верхней сторожевой башни — к ней как раз и вела лестница, по которой мы поднимались в первый вечер, а заканчивался Нижней заставой.

По уверениям Вольпена, во времена жриц проходом пользовались очень часто. Он считался надежным и удобным. Пешие и конные путники, многочисленные торговые караваны спешили этой дорогой из южных долин в северные провинции и обратно. А паломники нескончаемым потоком поднимались вверх в надежде получить разрешение на посещение Сэйти Аэрэ. Но было это давным-давно.

После низвержения Верховной погода резко испортилась, словно кто-то сорвал натянутый здесь охранный покров. Ураганные ветры, камнепады, землетрясения, свирепые морозы зимой, а летом — бесконечные грозовые ливни, сменяющиеся градом и снегопадами, сделали путь до тоннеля тяжелым и труднопроходимым. Новые хозяева Эргора пытались как-то повлиять на ситуацию, но не сумели ничего изменить. Тем более что стихии почему-то вяло реагировали на призыв связанных с ними дваждырожденных. Можно сказать, это было единственное место, где победители потерпели поражение.

Наконец саэры отступили и проложили через Альские горы новый проход, безопасный и спокойный. Онтир опустел. Лишь изредка тут появлялись возглавляемые высокородными отрады имперских магов — повелитель не оставлял попыток найти Сердце Ночи. К счастью, сейчас на перевале их не оказалось.

За прошедшие столетия сторожевые укрепления сильно разрушились и обвалились, но на заставе сохранился подвал, а в нем отыскалось несколько уцелевших комнат. Поэтому мы, тщательно обследовав все помещения, решили перейти туда из Верхней башни, где провели первую ночь.

Бросили вещи на новом месте и с воодушевлением отправились на поиски.

Но прошел день, за ним промелькнул второй, закончился третий, а результатов не было. Мы обшарили все уголки, ощупали и простучали стены и скалы, перевернули, кажется, каждый камешек — руками и магией, но так ничего и не обнаружили. Зато теперь я могла бы гидом подрабатывать и водить экскурсии, показывая местные достопримечательности. Если, конечно, кроме нас нашлись бы еще ненормальные, которым пришло в голову добровольно сюда сунуться.

Интуиция молчала, медальон тоже не подавал признаков жизни. Книга отделывалась многозначительным: «Путь открыт, надо лишь видеть». Что это означает, даже у мага на сей раз не получалось угадать. Он злился, возмущался и постоянно приставал к дневнику в безнадежной попытке хоть что-нибудь выведать.

Уставшие и разочарованные, мы затемно возвращались в подвал, ужинали, плотнее заворачивались в спальные мешки и молча лежали, глядя на пламя костра и слушая, как завывает за стенами поднявшийся в сумерках ветер. Вольпену надо было восстанавливать силы, поэтому согревающим заклинанием он пользовался редко и экономно.

Положение усугублялось тем, что мне до сих пор так и не удалось встретиться с Савардом. Каждую ночь, засыпая, надеялась его увидеть, а на рассвете открывала глаза и понимала, что свидание опять откладывается. Как долго сиятельный еще продержится, прежде чем бросится на поиски, не знал никто. Включая нашу многомудрую учительницу…

Между тем утренний спор мэтра с Иравит набирал обороты.

«Глаз с дороги не сводил, а в канаву угодил», — озвучил мой напарник очередной бесценный афоризм и явно обиделся.

— Я хоть что-то делаю, — отрезал он сухо, — в отличие от некоторых.

«Суеты много, да толку мало», — ничуть не смутилась вредная книженция, и маг окончательно оскорбился. Сжал зубы и отодвинулся, всем своим видом демонстрируя, что отказывается от дальнейшего общения.

Дневник возмущенно зашелестел страницами, слабо засветился, стараясь привлечь к себе внимание. Когда это не помогло, неожиданно подпрыгнул и настойчиво ткнулся в руку сидящего рядом человека.

«Кого Великая хочет покарать, того назначает наставником», — все-таки прочитал мэтр, и я, не выдержав, хихикнула.

— Сам не умеешь — научи другого, — громко прокомментировала неожиданное заявление владычицы, вылезла из спальника и, зябко поеживаясь, перебралась ближе к костру.

— Доброе утро, Венн.

— Доброе, Кэти, — радостно улыбнулся мой напарник и приподнялся, заботливо укутывая мои плечи меховой накидкой.

Перенесенные испытания, общая цель, дни, проведенные бок о бок, долгие неспешные разговоры, а главное, та незримая, но очень крепкая связь, что образовалась между нами, — все это сблизило настолько, что мы окончательно перешли на «ты».

Здесь, вдали от всего мира, от простолюдинов, высокородных с их условностями и предрассудками, исчезла необходимость изображать вдову Рину Варр, поэтому я вернула себе имя, к которому успела привыкнуть. Ну а Вольпен стал Венном, Олли, а иногда, когда возникало настроение подурачиться, превращался в Вольку. Со сказкой о старике Хоттабыче он уже успел познакомиться, так что особо не возражал.

— Прекрасного дня, — поприветствовала я Иравит.

«На мышь хоть седло надень — все равно къора не выйдет», — мстительно выдала явно возмущенная моим предыдущим замечанием книга.

— Я вас тоже очень ценю, наставница, — откликнулась бодро и повернулась к мэтру. — Не стоит сердиться. Все-таки это не живое существо, а магический артефакт, пусть и обладающий зачатками разума и очень ценными для нас знаниями. Он способен лишь открывать записи, сделанные хозяйкой, да потчевать таинственными изречениями. Не больше.