человек, который много трудится, соблюдает законы и справедливо обращается со своими работниками.

Время от времени веселье уступает место серьезности, очень часто звучит слово «ждать». Терминал аэропорта подается не как зона прибытия и отбытия, а как территория ожидания. Мы узнаем, что Виктор Наворски (герой Хэнкса) провел в аэропорту уже девять месяцев, дожидаясь освобождения. И хотя заключение его реального прототипа, Нассери, длится гораздо дольше, девять месяцев – все равно большой срок, даже когда под боком есть неиссякаемый источник чизбургеров.

Мы видим, как Виктор Наворски действует, но можем лишь догадываться о его бесконечном закадровом блуждании по магазинам и коридорам в тщетных попытках развеять скуку. Новые друзья Хэнкса со временем не растут и не меняются: они тоже ждут его освобождения, пойманные в ловушку судьбой этого милого заложника, над которой не имеют власти.

Найдя наконец выход из положения, Том Хэнкс покидает не только терминал, но и своих товарищей. Это могло бы стать настоящей драмой, однако «Терминал» – позитивный фильм с просчитанным хеппи-эндом. Друзья Хэнкса вместе с толпой других наблюдателей умильно хлопают в ладоши, когда он выходит на свободу. Покидая аэропорт, большинство реальных пассажиров тоже испытывают удовольствие или, по крайней мере, облегчение, и все же здесь радость слишком бурная. Говорят, Нассери заплатили четверть миллиона долларов за право на использование его истории. Наверное, это его порадовало, хотя не изменило его положения. Нассери по-прежнему дожидается документов, которые дали бы ему право покинуть терминал номер один аэропорта Шарль де Голль.

Джастин Фармер,

«Нью Стейтсмэн»,

24 сентября 2004 года

Глава 23

По не вполне понятной причине путешествие в Австралию началось с короткого перелета из лондонского Хитроу в Париж – видимо, организаторам фестиваля так было выгоднее. В Париже предстояла пересадка на рейс «Эйр Франс», а потом еще одна в Сингапуре. В турагентстве заверили, что для пересадки в Париже достаточно будет перейти от одного гейта к другому в том же терминале, это простая рутинная процедура, а дальнейшее путешествие пройдет с комфортом и без перерывов.

Технически так оно и было, только терминал аэропорта Шарль де Голль оказался огромным, как целый город в миниатюре. Долгий путь из одного конца грандиозного здания в другой позволил Джастину в полной мере ознакомиться со всеми закоулками унылого лабиринта из стекла и бетона, изуродовавшего сельскую местность к востоку от Парижа. На борт самолета, летящего в Сингапур, он взошел с облегчением, оттого что жуткий терминал остался позади.

Через полтора дня Джастин был уже в Мельбурне. Из прохладной европейской весны он попал в жаркое австралийское лето, чему немало обрадовался.

В последние тридцать часов – с момента вылета из Парижа, на протяжении долгого ожидания в Сингапуре и вплоть до успешного прохождения пугающе сложного таможенного контроля в Мельбурне – Джастин почти не спал. Время от времени ему удавалось расслабиться и ни о чем не думать, однако на полноценный отдых это не тянуло. Полет казался бесконечно длинным, а после посадки почти мгновенно схлопнулся до одного плохого воспоминания. Идя по зоне прибытия мельбурнского аэропорта, Джастин чувствовал бодрость и в то же время нереальность происходящего, точно во сне.

Он остановился, чтобы отправить Мэтти смс – они время от времени переписывались, и та просила, чтобы Джастин сообщал всякий раз, как благополучно прибывает на место. Сама Мэтти была уже в Мельбурне – прилетела из Великобритании на неделю раньше, чтобы провести время с отцом. Ее родители переехали в Австралию в конце 1960-х. Мать около десяти лет назад умерла, а отец, Дэн, здравствовал по сей день и для своих восьмидесяти оставался довольно бодр. Жил он на северо-востоке Мельбурна в пригороде Бандура, неподалеку от университета, в котором раньше преподавал.

На выходе из терминала Джастина встретили два молодых человека: один держал большой плакат с надписью «ДЖАСТИН ФАРМЕР», а второй – палку с табличкой, на которой был изображен логотип с подписью «Международный фестиваль фэнтезийных фильмов в Сент-Килде». Молодые люди тепло поприветствовали Джастина, приняли багаж и усадили на переднее сиденье в машине.

По пути они вежливо расспрашивали его о полете и самочувствии, взахлеб перечисляли имена других гостей и спикеров, рассказывали, кто уже приехал и когда ожидаются остальные. Прозвучало имя кинобиографа Матильды Линден; Джастин и бровью не повел.

Молодые люди сообщили, что накануне прилетел американский режиссер Спенсер Ховат и его ассистенты – предмет особого интереса для организаторов фестиваля и повод для непрестанных запросов на интервью со стороны всевозможных СМИ. Беспокойство вызывало то, что по дороге пропал экземпляр его нового фильма «SATOR[18]: смысл». Ожидалась замена от студии, а если та не придет в срок, фестивальный комитет планировал позаимствовать прокатный экземпляр у австралийских дистрибьюторов, которые получили его еще на минувшей неделе. Первый настоящий кризис, грозивший сорвать фестиваль, одновременно и тревожил, и будоражил организаторов.

Сам Ховат, который теперь отсыпался в отеле после смены часовых поясов, не слишком переживал по поводу пропажи. «Полный дзен!» – с восторгом заявили спутники Джастина. Тот, страдая, как и Ховат, от джетлага, тоже был близок к полному дзену и лениво подумал, что проблема с фильмом как-нибудь решится сама. Он глядел на дорогу сквозь красноватую пелену сонного тумана и радовался тому, что больше не летит, эти забавные энтузиасты вовремя за ним приехали, а впереди ждет отдых в отеле.

В кармане завибрировал телефон: Мэтти писала, что рада его благополучному прибытию, любит и ждет завтрашней встречи. Джастин попытался ответить, но телефон выскользнул из непослушных пальцев, и, наклонившись, он с трудом распрямился обратно.

Его спутники (Берни и Гарри или Харви – Джастин не запомнил и не представлял, кто из них кто) перечисляли конкурсные фильмы, предлагали заехать куда-нибудь перекусить и выпить пивка, показывали мельбурнские достопримечательности за окном, а он боролся с застилавшей взгляд пеленой и наблюдал неприятный феномен: если смотреть на что-то дольше пяти секунд, то оторвать глаза потом очень трудно.

Снаружи было жарко и солнечно. Мельбурн производил впечатление красивого современного города, однако виды за окном мелькали слишком быстро. В ответ на банальное замечание по поводу хорошей погоды кто-то из спутников откликнулся: «В Мельбурне погода меняется без предупреждения. Мы всегда говорим: если не нравится погода, просто подождите минутку».

Джастин что-то ответил и тут же забыл что. О каких фильмах они говорили?.. Почему обсуждали погоду?.. Он снова уронил телефон. Язык во рту еле ворочался, в глазах плыло.

Его привезли в огромный современный конференц-центр с собственным отелем. Повсюду висели баннеры и флаги фестиваля. Джастин заметил в фойе людей, которых, возможно, знал, но не нашел в себе сил подойти. Очутившись в номере, он сразу разделся, с благодарностью рухнул в кровать и провалился в сон.

Проспал он до