– Мама, не надо. Не плачь, пожалуйста. Всё не так плохо. – Тут Фанни остановилась. – Хочешь, я продолжу называть тебя мамой? Или всё-таки лучше Дженни? А может, сестрёнка?

Дженнифер вытащила из кармана брюк слегка помятый носовой платок и шумно высморкалась в него.

– Это ты сама решай, Фанни, – она вытерла глаза и глубоко вдохнула, а затем начала рассказывать.

– Ты ведь знаешь, что наш папа очень рано умер… Мне тогда было всего шесть лет. Харриет – четыре. Маме приходилось всё делать самой. В семье долгое время не было мужчины, пока однажды в агентстве не появился Джим. Поначалу я ни о чём не догадывалась. Мне только исполнилось двадцать, и думала я тогда больше о других вещах, об учёбе, о твоём отце… Но потом мама рассказала мне, что они с Джимом встречаются, а я, дурочка, только посмеялась над этим. Помню, я сказала ей: что за ерунда, разве можно влюбиться в призрака?.. – Дженнифер покачала головой. – А через год она забеременела.

Фанни кивнула. Она знала эту историю – до этого момента. Больше Джим ей рассказать не успел, поскольку Фанни в поезде уже и так клевала носом от усталости. Джим и Аластер разбудили её только, когда поезд прибыл на вокзал Паддингтона, и до Портобелло-Роуд нужно было лететь самостоятельно. На чердаке Фанни перешла границу между измерениями, в полусне объявила Харриет, что она вернулась, а потом пошла к себе спать.

– Меня тогда очень потрясла мамина беременность, – призналась Дженнифер. – Кто бы мог подумать, что такое возможно? Беременна – от призрака… К тому же, мама была уже не молода. Ей тогда было сорок семь. – Дженнифер медленно покрутила жемчужную серёжку. Она всегда так делала, когда нервничала или чувствовала себя неловко. – Мне казалось, что с её стороны это не очень разумно заводить в таком возрасте ребёнка, – смущённо добавила она. – Вдобавок такого ребёнка… Необычного.

Мгновение они молчали.

– Как умерла Пандора? – спросила Фанни и затаила дыхание, подозревая худшее.

– Это случилось… при родах, – подтвердила её опасения Дженнифер. На душе у Фанни стало очень тяжело.

– Так, значит, это моя вина!.. – прошептала она. – Из-за меня её не стало. Потому что я наполовину призрак?

– Нет-нет, – поспешила успокоить её Дженнифер. – Это не имело никакого отношения к её смерти. Мы, конечно, тогда не знали, что нас ожидает, но ты была самым обычным ребёнком. – Она покачала головой. – Просто наша мама была очень упрямой. Она всегда такой была. Пандора не хотела ехать в больницу. Боялась, что у неё отберут ребёнка, когда заметят, что с ним что-то не так. Поэтому она решила рожать дома. Меня и Харриет она, кстати, тоже рожала дома. Но в этот раз возникли осложнения. При любых родах могут возникнуть осложнения.

– Но если бы она согласилась лечь в больницу…

– Но она не согласилась и не согласилась бы ни при каких обстоятельствах. Видишь ли, Пандора всегда панически боялась врачей. И не факт, что ей бы помогли. Поэтому, пожалуйста, не вини себя, Фанни, – убеждала её Дженнифер. – Мама очень ждала тебя. Она была тебе очень рада.

Её слова немного успокоили Фанни. Тем не менее, неприятный осадок на душе всё же остался.

– И потом ты решила взять меня к себе?

Дженнифер кивнула.

– Мы с твоим папой переехали, и я договорилась с Харриет, что буду воспитывать тебя как своего приёмного ребёнка. Не хотелось всей этой путаницы с тем, кто же я тебе – сестра или всё-таки мать. – Тут она поджала губы. – Если бы всё зависело только от меня, я бы сказала, что мы твои настоящие родители.

– Но это же… – Фанни хотела что-то возразить, но мама не дала ей ничего сказать.

– Я знаю, что это было бы неправильно, Фанни. Тогда мне казалось, что так я смогу избавить тебя от лишнего горя и боли. Но Харриет не соглашалась, и тогда мы пришли к компромиссу, что ты будешь нашим с Генри приёмным ребёнком.

Фанни задумчиво прикусила губу.

– Но ведь это была не единственная причина, по которой ты скрывала от меня правду?

Дженнифер подняла брови.

– О чём ты?

– Я ведь ни в коем случае не должна была узнать, что я наполовину призрак. Так ведь?

Дженнифер тяжело перевела дыхание.

– Да, верно, – тихо призналась она. – Мне это измерение было чуждо, кроме того, я за тебя очень переживала, Фанни. И не зря, как видишь… – Она провела кончикам пальцев по обоям. – А потом появилась ещё одна причина скрывать это от тебя, – добавила мама. – Мы с твоим отцом пытались завести своих детей, но у нас ничего не вышло. – Фанни увидела, что глаза Дженнифер снова наполнились слезами. – Я была так рада, что у меня есть ты, Фанни. Я заботилась о тебе, как о родной дочке, и очень не хотела, чтобы ты узнала, что я на самом деле твоя сводная сестра, понимаешь?.. – Последние слова она произнесла сквозь горькие всхлипывания.

У Фанни тоже был ком в горле. Она прекрасно понимала свою маму и совсем не сердилась на неё, но по-прежнему считала, что все должны были сказать ей правду с самого начала.

В дверь дважды постучали. Когда Фанни подняла глаза, в дверном проёме уже стоял её отец Генри. Одной рукой он поправлял очки, а в другой держал пачку носовых платочков.

– Полагаю, вам обеим это понадобится, – с улыбкой сказал он. – Но учтите, это последняя упаковка. После этого держите себя, пожалуйста, в руках, договорились? Твоя мама за последние два дня истратила тонны платочков, а это, между прочим, большие деньги…

– А что, шнурки совсем не продаются? – со слабой усмешкой поинтересовалась Фанни. Её отец рассмеялся.

– Продаются, а как же! Две фуры уже разошлись. Но я всё равно считаю, что Дженни пора успокоиться и перестать наконец плакать…

Он подошёл к жене, крепко её обнял и поцеловал в щёку. Затем сел на кровать к Фанни и взял её за руку. Девочка при этом почувствовала его лёгкую неуверенность.

– Фанни, я надеюсь, между нами ничего не поменяется, ведь так? Я твой отец, и я им останусь. Но Джим… Он, выходит, тоже твой отец. Теперь у тебя два отца. Пожалуй, это… Клёво?

Фанни закатила глаза. Когда отец пытался говорить на молодёжном сленге, это всегда звучало так, как будто он прибыл прямиком из восьмидесятых. Но сейчас она находила это даже немного трогательным. В конце концов, папа старался смягчить ситуацию.

Она обвила руками его шею.

– Я люблю тебя, папа!

– Я тоже люблю тебя, куколка.

А следующей ночью,