видя выражения её лица, – а вдруг прямо сейчас её губы исказила злая ухмылка? Яга не церемонясь оттолкнула мою ладонь и приблизила флакон к ноздрям Льда. Уже через секунду он открыл глаза и закашлял, а Яга повернула его на бок.

– Раздевай его. И сам раздевайся, – завела она свою любимую песню.

Я в ужасе замотал головой: моё обожаемое воображение потеряло всякий стыд и безжалостно обрушило на моё сознание сведения, которые я давненько подсмотрел в индийском трактате о науках групповой любви.

– Вы воняете, вы мокрые. Вот в это завернитесь. – Яга стащила со своей кровати два колючих одеяла. – Идите в уборную, ополоснитесь водой из бочек. А потом буду лечить.

Я с сомнением посмотрел на Льда, но он довольно шустро сел, молча взял протянутое ему одеяло, гордо отверг мою помощь и потащился за мной в подвал.

– Грязные вещи оставьте в кадушке, – крикнула нам вдогонку Яга.

Через некоторое время мы со Льдом сидели рядком у стены, завёрнутые в тряпки шаманки, а она растирала нам виски и запястья какими-то травяными каплями. Это было довольно приятно, я наконец смог перестать мучить себя тяжёлыми размышлениями. В довершение Лёд покорно проглотил мутную жижу из бутыля, на котором разве что не хватало таблички «Яд». «Если выпить слишком много из пузырька с надписью „Яд“, то почти наверняка рано или поздно почувствуешь недомогание», – в этот раз строчки из «Алисы» Кэрролла, всплывшие в сознании, не нагнали на меня тоску, обычно шлейфом тянущуюся за моими воспоминаниями о прочитанных книгах.

– А что случилось с нашими вещами? – спросил я Ягу, натягивая до колен выданные чуть раньше толстые носки. Мои сапоги Яга поставила сушиться у печки на кухне.

– Я лечила девушку, шила рану, когда в поезд нагрянули гости. Увидев меня, они забоялись. Но их жгло изнутри желание рушить машины. Я разрешила сломать технику, если они помогут перенести больную и ваши вещи ко мне в дом. Конечно, по дороге началась драка. Кто-то тайком прятал картофель в карманы. На крики сбежались жители станции. Мы смогли утащить лишь одеяла, мешок с вещами и эти твои книги – девушка без них не хотела уходить. Часть вашего добра мне ещё через какое-то время донесли, но многое разворовали. Те хоть и проповедуют честность, но на деле не прочь урвать кусок пожирнее, – скривилась Яга. – Ваши вещи в комнате, где яма для костра.

Я встрепенулся и кинулся в указанном направлении. Наши пожитки были свалены жалкой кучкой прямо на полу. Конечно, еды среди них не было. Но были книги! Я сглотнул комок в горле и стёр со щеки шустро скатившуюся слезу. Неужели, даже страдая от раны, Эй пытается загладить свою вину и спасти мои вещи? Никто ещё никогда так обо мне не заботился! Конечно, не считая Яги, которая, впрочем, лишь делает свою работу. Я поднёс к лицу запястье и вдохнул терпкий запах успокаивающих капель шаманки. Не хватало ещё окончательно раскиснуть, идя на поводу у своих расшатанных нервов.

– Нашёл свою одежду? – спросила Яга, просунув нос в приоткрытую дверь.

– Почему ты даже дома ходишь в этой странной шапке? – спросил я, перебирая вещи и выискивая запасные штаны и куртку.

– Защищает от любопытных глаз. И когда я так одета, – Яга дотронулась рукой до одной из тряпичных кукол, – люди становятся более восприимчивы к моему лечению.

– Как там Эй и Лёд?

– Рану девушки я зашила и наложила мазь, она будет в порядке, а мужчина… – Она замолчала, продолжая теребить куколку. – Я правильно понимаю, что это он так балуется ножом, режет и себя, и её?

Я кивнул и тут же встрепенулся от внезапной идеи:

– А твои духи смогут изгнать из него демонов, или кто там в его голове заставляет причинять боль себе и другим?

Яга склонила голову набок, и мне показалось, что в этот раз даже висюльки не смогли скрыть озорной огонёк её блестящих глаз.

– Считаешь, за все плохие человеческие поступки должны нести ответственность демоны?

– Я не знаю, просто думал, вдруг есть способ поставить его мозги на место, – пробормотал я.

– Если только он сам захочет. Но я пока этого не заметила, – пожала плечами Яга. – До поезда не ходите, там пока небезопасно, – прошептала она напоследок и вышла из комнаты.

Я быстро оделся и бросился за ней. Шаманка нашлась в подвале – она яростно мешала в деревянном тазу палкой воду, куда кинула все наши со Льдом вещи.

– Полежат ночь в моющем отваре. Перестанут так вонять, – гордо заявила она, указывая на ведро с каким-то порошком.

– Не так уж мы и воняли, – запротестовал я. – Между прочим, я регулярно…

Но Яга не стала меня слушать. Из комнаты наверху раздался требовательный крик: «Пить!» – и она побежала на зов. Чуть позже я узнал, что родители Яги гоняли её и днём и ночью, капризничая и изводя своими требованиями. На моё удивление, она ни разу не ответила им отказом, даже несмотря на то, что они производили впечатление довольно крепких и не таких уж старых людей. Её мать с отцом почти не выходили из комнаты, которую я мысленно окрестил пещерой чудес, поскольку там можно было найти всё, что душе угодно. В первый же вечер Яга с моей помощью выволокла оттуда две раскладушки, старый матрац и кипу диванных валиков, обустроив нам всем спальные места в комнате с костровой ямой. Мы возились до самой темноты и очень устали. На улице опять сеял мокрый снег, и мне уже стало казаться, что в этом году лето так и не наступит. Периодически мы с Ягой подтапливали печку, стоящую на кухне. Она хорошо и быстро нагревала дом, но, стоило огню погаснуть, моментально остывала. Дрова, сваленные в коридоре Яги, подозрительно напоминали наши. Видимо, их перенесли сюда из поезда (конечно же, лишь малую часть). Яга наскоро испекла какие-то лепёшки из вымоченных в воде бобов и вручила мне, чтобы я накормил своих спутников, а сама в очередной раз понеслась исполнять бестолковые родительские поручения.

Я вошёл в комнату и сразу увидел, что Лёд примостил свою дурную голову к Эй на колени, и та нежно заплетает ему волосы. При виде этой идиллической сцены внутри меня пробудился небольшой ядовитый вулкан. Хотелось изрыгать яд вперемешку с проклятиями. Но я сдержался.

– Вижу, тебя всё в нём устраивает, – пробормотал я. – А что же тогда жалуешься на раны?

– Мы сами разберёмся, – ответил Лёд, не открывая глаз.

Я грубо поставил миску с лепёшками ему на грудь и спросил:

– А куда делся Врач?