к берегу тропы. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я осторожно погрузился с головой под воду. Мутный зеленоватый мир щипал глаза, не давая толком ничего разглядеть, и я порадовался, что в Живой реке водится только обычная рыба, а значит, никакие черти не станут колоть меня своей жутковатой «бородишкой». Я ощупал руками дно, не чувствуя ничего, кроме скользкого ила и редких зарослей, осторожно установил две ловушки, а после вынырнул и осмотрел результат своей работы. Получилось отлично. Если не знать о ловушках на дне, то их будет сложно найти. Ближе к вечеру можно сюда вернуться и проверить их. Не торопясь, я пошёл обратно. Течение подталкивало меня вперёд, словно играя. Я прищурился, пытаясь рассмотреть Ягу, но на берегу её не было. Я прислушался и уловил тихий плеск. Пар от воды скрывал всё, что находилось от меня чуть дальше метра.

– Яга? – позвал я.

– Не ори, – ответ прозвучал гораздо ближе, чем я ожидал, и вовсе не с берега, а со стороны реки.

Я пошёл навстречу и уже через минуту смог разглядеть её спину, скрытую чёрными распущенными волосами, которые кое-где уже немного покрылись искрящимся инеем. Кожа Яги была ослепительно-белой и будто светилась изнутри. Шаманка обернулась, и я чуть не потерял равновесие, увидев её обнажённую грудь. От тела девушки исходил пар.

– Ты простудишься в воде, – сипло прошептал я, смотря на неё во все глаза и боясь моргнуть – вдруг это лишь лёгкое марево, видение, которое навеяла мне река?

– Я же говорю, вода горячая, – ответила Яга и в несколько шагов сократила между нами расстояние.

Я молчал, не зная, что и сказать. Вдруг она пришла по делу, например помочь мне расставить ловушки?

Отогнать кого-то похуже небритых рыб? Утопить меня, а потом забрать весь улов себе? Но пока я, как обычно, путался в своих фантастических предположениях, шаманка прижалась упругой грудью к моей коже и обвила руками мою шею, отметая все иные варианты, кроме одного. Я растерялся лишь на крохотный миг, но уже через секунду склонил голову и осторожно поцеловал её нижнюю губу. А после отстранился и мокрой ладонью аккуратно провёл по её лицу, стирая серебряную краску, которая умудрилась попасть мне в рот.

– Зачем ты покрываешь этим лицо? – спросил я, следя, как с её щёк звёздным блеском стекает серебро.

– Чтобы быть красивой, – ответила Яга. Она закрыла глаза, тихонько сжала мои пальцы и провела ими по своим мягким губам.

Я ласково прикасался к коже шаманки, обрисовывая каждую её чёрточку – нежные веки, аккуратный изгиб губ, маленький носик, острые скулы, длинную шею и восхитительную грудь. Всеми силами я пытался заставить заткнуться внутренний голос, звучащий где-то в самой сердцевине моего мозга и занудно сравнивающий Ягу и Эй. Они были совершенно разными. Эй всегда сжималась и напрягалась, когда я даже просто садился рядом, а шаманка тянулась навстречу моим рукам и благодарно льнула к ним, отзываясь малейшему прикосновению. Эй с её копной непослушных рыжих волос, яблочно-зелёным блеском уставших глаз и россыпью веснушек, ставших особенно яркими в последнюю, наполненную солнцем неделю, напоминала мне Еву – загадочную и непостижимо женственную, наполняющую моё сердце самыми противоречивыми чувствами. А Яга… Я взял блестящую прядь её чёрных волос и потянул, заставив шаманку слегка откинуть голову, а после пристально всмотрелся в её глаза. При первой нашей встрече они показались мне совсем чёрными, по цвету неотличимыми от неба в безлунную ночь. Сейчас же я разглядел золотистые вкрапления, напоминающие янтарную крошку. Или осколки звёзд. Без своих странных одеяний и дурацкой шапки Яга была даже слишком красива, она обладала каким-то животным магнетизмом. Это не просто женщина, а её дикая, первобытная сущность. Волчица-оборотень, перекинувшаяся в юную девушку. Или тень Евы, крадущаяся за ней по пятам. Я снова поцеловал Ягу, медленно касаясь языком её языка. Эти будоражащие ощущения были для меня в новинку, я действовал скорее инстинктивно, а может, мне помогали эротические романы, которые я не слишком жаловал, но всё же иногда почитывал. Я совсем не знал эту юную девушку и не мог понять, какого рода эмоции она во мне порождает. Было ли здесь что-то, кроме иссушающего мозг желания? Яга привстала на цыпочки и уткнулась носом в мою ключицу, вдыхая запах, осторожно провела языком до моего уха и легонько укусила за мочку. Я дал волю рукам, и они принялись скользить по влажному телу шаманки, утоляя многолетний голод тактильного одиночества. Яга обвила мою поясницу ногами, но я не смог удержаться, и мы повалились, продолжая целоваться даже под водой. Она вынырнула первая и, стоило мне снова распрямиться, как в меня полетели брызги. Тихо смеясь, Яга била ладонями по воде. Я попробовал снова поймать её в свои объятия, но она ловко нырнула, оставив меня одного. Через пару секунд её чёрная макушка вновь показалась над водой, но даже этой малости хватило, чтобы меня накрыла паника – моё проклятое воображение уже безжалостно пронзило меня картиной, как шаманку уволокло течением в омут. Я схватил её за плечи и крепко прижал к себе, а она только того и ждала. Наконец мы слились в одно целое, постанывая от наслаждения, захлебываясь поцелуями и забывая дышать. «А какой ты у неё по счёту, странник?» – пискнул внутренний голос, но я зарычал, и мой напуганный разум сжался, словно зверёк, почуявший хищника. В глазах Яги я видел искры первобытных костров, вокруг которых танцевали наши далёкие предки, кровь в моих висках неистово стучала, и мне казалось, что я слышу бой ритуальных барабанов, призывающих древних богов, с лёгкостью дарующих жизнь и смерть. В руках шаманки я умирал и снова рождался. Я и сам не заметил, как мы уже лежали на мелководье, тяжело дыша и не расцепляя рук.

– Залезь телом под воду, простынешь, – прошептала Яга, подталкивая меня.

Я безропотно подчинился, да что там, я был в таком состоянии, что готов был радостно утонуть, прикажи она это мне.

– Теперь ты не уйдёшь? Останешься со мной? – спросила шаманка, словно уловив ход моих мыслей.

– И буду носить тебе еду, – улыбнулся я, отмахиваясь от мозга, который рискнул шепнуть, что я совсем уже одичал и ничем не отличаюсь от пещерного самца, волокущего к ногам самки мамонта или на худой конец карася.

– КАКОЙ ЧЕСНОК, МАМА! СНЕГА ЕЩЁ ЖУТЬ КАК МНОГО!

Мы с Ягой одновременно вздрогнули и опрометью бросились к середине реки, где туман был особенно густым.

– А уже садить надо! – Женские крики всё приближались. – Знаю я вас, сначала голосите, что