работа готовилась у вас. Вам было известно, что соискатель находится в заключении?

— Да, было известно, — отвечает ректор. — Но мы имели документ от начальника колонии.

Ректор велит подать папку входящих бумаг и показывает отношение на его имя:

«Администрация исправительно-трудовой колонии просит Вашего ходатайства перед издательством об издании труда врача Хуциридзе И. И. «Развитие и становление отечественной научной фармакологии», а также разрешить ему сдать кандидатские экзамены в вверенном Вам институте».

— И вы разрешили?

— Да. На основании этого официального документа.

— Не кажется ли вам, что документ, мягко говоря, несерьезен? Администрация колонии просит то, чего не имеет права просить. А если к вам завтра обратятся с просьбой об издании научных трудов футбольная команда, детский сад, шашлычная № 19, вы тоже не откажете их просьбам?

— Знаете, а кандидатские экзамены он сдал хорошо, — замечает ректор Церадзе. — Вот, например, по философии диссертанту достались трудные вопросы: теория отражения, переход количества в качество…

— Странно все это как-то. Профессора едут в колонию и экзаменуют преступника по такому предмету.

— Профессора никуда не ездили. Соискатель аккуратно являлся на экзамены сюда, в институт.

Обнаруживается, что начальник колонии с ведома своего руководства предоставил заключенному Хуциридзе месячный отпуск для сдачи экзаменов, а когда месяца не хватило, разрешил ему остаться в городе еще на восемнадцать дней. Совсем недурно!

Следующий визит мы наносим директору научно-исследовательского института А. Я. Тактикашвили.

— Как попала к нам эта диссертация? — повторяет наш вопрос директор. — Ко мне пришел профессор Хуциридзе…

— Простите, вы, наверное, оговорились. Хуциридзе никакой не профессор. Он только еще защитил кандидатскую диссертацию…

— Ко мне приходил не сын, а отец. Профессор Хуциридзе — маститый ученый. Он заведует кафедрой в институте, где вы только что были и где его сын сдавал кандидатские экзамены. Профессор просил меня довести до кондиции диссертацию и выделить научного руководителя. А вот того, что сын находится в заключении, не сказал.

— А вы знали, что ваш подопечный еще отбывает наказание за преступление? — спрашиваем мы у научного руководителя работы доктора наук Г. Н. Кокашвили.

— Сначала не знал. Он открылся мне, когда мы с ним поехали в Баку.

— В Баку?

— Да, в Баку. Ведь диссертация защищалась там.

Мы едем в колонию, и здесь нам показывают письмо, которое прислал ректор института Б. Г. Церадзе:

«Ректорат и научный совет института просят вас разрешить врачу И. И. Хуциридзе отправить диссертацию в Баку для последующей публичной защиты и в связи с этим разрешить ему выезд в Баку на два-три дня».

— И мы разрешили ему выезд в Баку на три дня, — сообщают нам. — Сначала хотели послать с ним конвоира, но потом решили, что он никуда не сбежит.

— Но можно ли разрешать такое?

— Нас очень просил ученый совет. Войдите в наше положение, отказать ученым было не с руки…

Образуется заколдованный круг. Органы порядка просят институт издать труды заключенного и принять у него кандидатский минимум. А потом уже институт просит органы порядка разрешить публичную защиту. Непонятно, кто же во всей этой истории является инициатором, толкачом?

Впрочем, мы уже понимаем, что в Тбилиси нам не удастся завершить разбор дела. Собираем чемоданы, перебазируемся в Баку. Прямо с вокзала идем в институт, куда была направлена диссертация Хуциридзе. Кладем перед ректором И. В. Гасановым газеты со статьей «Два приговора». Ректор пробегает текст и меняется в лице:

— Так он заключенный? Да не может быть!

— Может. Его отпустили из колонии на три дня.

— Как на три дня? — удивляется ректор. — Хуциридзе неделями торчал у нас в институте.

Мы быстро связываемся с гостиницами и узнаем, что Хуциридзе неведомо под каким видом трижды проживал в «Южной» и четырежды в «Интуристе», проведя таким образом в Баку сорок один день.

Теперь наступает очередь удивляться нам. Мы листаем личное дело соискателя Хуциридзе и обнаруживаем чистейшей воды липу. Ни в анкете, ни в автобиографии соискатель ни одним словом не обмолвился, что он привлекался к уголовной ответственности, отбывает наказание. А вот характеристика, подписанная не администрацией колонии, а почему-то руководителями районной больницы, никакого отношения к колонии не имеющей. Должностные лица лжесвидетельствуют, будто Хуциридзе работает именно в этой больнице. В характеристике говорится:

«Врач И. И. Хуциридзе проявил себя отзывчивым и вдумчивым товарищем, пользующимся большим авторитетом среди больных, а также населения. В общественной жизни района принимает активное участие. Является председателем комитета Красного Креста и агитатором по распространению научно-популярных знаний…»

И ни слова о том, кем же является И. И. Хуциридзе на самом деле.

Мы смотрим письмо ректора Б. Г. Церадзе своему бакинскому коллеге, читаем отзывы институтов и кафедр, заключения научных руководителей и нигде не находим даже намека на то, что все они горячо рекомендуют присвоить ученое звание человеку, который еще не отбыл наказание за тяжкое преступление.

После защиты диссертации Хуциридзе, как это водится в таких случаях, устроил шикарный банкет в ресторане гостиницы «Интурист». Члены ученого совета, профессора, доценты поднимали заздравные тосты за нового ученого. С ответным словом выступил виновник торжества, обращаясь к участникам пира со словами: «Мои дорогие коллеги». И никто из приглашенных даже не мог и в мыслях представить, что наутро их хлебосольный хозяин возвратится в колонию досиживать свой срок…

Мы рассказали здесь о беспрецедентном случае нарушения нашей законности. И это нарушение должностные лица допустили не по незнанию, не по легкомыслию, а в угоду действительно заслуженному человеку, каким является доктор наук профессор Иван Вахтангович Хуциридзе. Это по его ходатайству сына перевели отбывать наказание поближе к дому из Калуги в Грузию, делали всякие поблажки, приняли кандидатские экзамены. Это, уступая его навязчивым домоганиям, уважаемые ученые пошли на неслыханный обман своих коллег из другого института.

— А разве оступившемуся человеку закрыты дороги в науку? Разве он никогда не должен стать ученым? — спросил в беседе с нами один ответственный товарищ из Тбилиси.

Нет, почему же, наш закон не мстит, но он требует к себе беспрекословного уважения. Мы не видим ничего плохого в том, если И. И. Хуциридзе когда-нибудь и в самом деле станет кандидатом наук. Но пока мы вовсе не торопимся присоединиться к поздравлениям диссертанта, как это сделал автор очерка «Два приговора».

Потому что нельзя допустить, чтобы исправительно-трудовые учреждения превращались в филиалы аспирантур и чтобы вступал в силу второй, научный приговор, пока еще не искуплен до конца первый, уголовный.

1969 г.

ПЕРЧАТКИ НА ПЯТКАХ

«Жил человек рассеянный на улице Бассейной… Вместо шапки на ходу он надел сковороду… Вместо валенок перчатки натянул себе на пятки…»

С этим рассеянным человеком нас познакомил С. Маршак в своих стихах для детей. Подробно описав, как