входа в школу, прямо перед двойной красной дверью. Любой ученик, будь то мальчик или девочка, должен был их обойти, чтобы попасть в школу. Ребята притворялись, будто не замечают, что мешают проходу, и отходили в сторону только в том случае, если по ступеням поднимался учитель. С тех пор как они стали главными в школе, прошло менее месяца, но ребята уже более-менее освоились в этом важном положении. В первые несколько дней в школе Джиму иногда казалось, что вот сейчас придут мальчишки постарше и скажут им убираться восвояси. Однако за последовавшие за этим три недели к нему постепенно пришло ощущение, что ребят старше его больше здесь нет. Теперь старшие – он и его друзья.

Школа смотрела на город с вершины холма с крутыми склонами. Немного склонив голову, Джим подставил лицо солнечному свету и с нежностью осмотрел мир, простирающийся внизу. У подножия холма, вокруг небольших запутанных улочек города, были разбросаны дома, сараи и фермы Элисвилла. В центре города плечом к плечу стояли дома трех его дядей. (Джим с мамой и ее старшим братом дядей Зино жили в среднем доме. Дядя Корэн и дядя Эл, близнецы, жили на другой стороне.) За городом, после железнодорожных путей, кукурузные и хлопковые поля дядей тянулись по песчаным низинам на всем их протяжении до самого конца пахотных земель. За тщательно ухоженными рядами полей вставали густые изогнутые перелески, через которые змейкой вилась река. Кукуруза, еще густого зеленого цвета, была ростом с человека, а темные хлопковые поля пестрели ярко-белыми пятнышками. В западной части города виднелся ползущий к небу дымок прибывающего паровоза.

Джиму было не разглядеть ни дядю Зино с дядей Элом в поле, ни дядю Корэна в лавке. Однако он знал, что они сейчас там, точно так же, как и то, что, когда придет время собирать урожай хлопка, они не будут просить его пропускать школу, чтобы им помочь. Только он подумал, что же его мама сейчас делает, как она вышла из передней двери дома дяди Зино с ведерком и ковшиком и начала поливать цветущие хризантемы в горшочках, что стояли на крыльце и ступеньках дома. Мама посмотрела на оранжевый автобус из Линз-Маунтин, который свернул с главного шоссе и проезжал сейчас по ухабистой дороге. Джим был рад, что она не смотрела дальше, через всю дорогу, на его школу. Если б она его разглядела и помахала рукой, он не только смутился бы, но и испытал желание поплакать от какой-то странной, радостной ностальгии. Теплый луч солнца, упавший ему на лицо, казалось, о чем-то ему напомнил. Джим не мог объяснить, о чем именно, но некое смутное и приятное желание наполнило его грудь. Он уже чувствовал, что эти деньки приближаются к концу очень быстро, совсем как почтовый поезд с новостями, которых никак не ждешь.

– Эй, Джим, – сказал Бастер Бернет, – вон твоя мама.

Дэннис Дин, прищурившись, посмотрел вниз:

– Что это она там делает?

– Отстань, Дэннис Дин, – сказал Джим. – Тебе же отсюда ни черта не видно!

– Мне и видеть не нужно, – отозвался Дэннис Дин. – У меня третий глаз.

Все усмехнулись, но никто ничего не сказал. Понимали, о чем идет речь.

Дэннис Дин невинно вытаращил глаза:

– Хочешь узнать, где она сейчас.

– Ни капли не хочу, – покачал головой Джим.

– Трусы! – проговорил Дэннис Дин и повел носом. – Все, как один! – Он прочистил горло. – Итак, на чем я остановился?

– Женские секреты, – подсказал Ларри Лоутер.

– О да! Как я и говорил, я знаю секреты женщин. Я могу сделать так, чтобы любая женщина, какую бы я ни захотел, в меня влюбилась!

– Вранье! – сказал Бастер.

– Помяни мое слово! – заявил Дэннис Дин. Я – Большой Опоссум – король белок.

– Ты всего лишь их орешек, только и всего, – заметил Джим.

– Я – Главный Орех! – заявил Дэннис Дин. – Меня так просто не раскусишь! Попробуйте разочек – и поймете почему.

Автобус, грохоча, остановился у школьной лестницы. Дверцы его открылись, и ученики с Линз-Маунтин вылезли наружу и столпились перед автобусом. Невдалеке, у переезда, поезд заявил о себе длинным резким свистком. Этот поезд привлек внимание Джима, потому что следовал не по расписанию. Как и все жители Элисвилла, Джим знал расписание поездов и отмечал, когда они проходят, даже если спал в это время.

– Вот и докажи, – сказал Ларри. – Что ты там говорил про женщин? – Он указал головой в сторону автобуса. – Как насчет одной из тех девчонок с гор?

– Возьмем вон ту! – сказал Бастер, кивая в сторону новенькой с пронзительным взглядом зеленых глаз. Она уже обошла автобус, крепко прижимая к груди учебники. Несколько мальчиков из третьего и четвертого классов болтали с ней, поднимаясь по ступеням школы. На старшеклассников наверху лестницы девочка даже не смотрела, но Джиму было ясно, что она про себя отметила, что они там стоят.

Дэннис Дин искоса взглянул на нее.

– Кто это? – спросил он. – Как ее зовут?

– Элли, – ответил Бастер. – Какая-то там Элли.

– Хорошо, – сказал Дэннис Дин. – Элли-какая-то-там. – Смотрите и учитесь, мальчики!

Когда девочка дошла до площадки, Дэннис Дин сказал:

– Эй, Элли-какая-то-там! – Когда она посмотрела на него снизу вверх, он закрыл глаза, сморщившись, состроил невероятную гримасу и проговорил: – Поцелуй меня!

Увидев испуганное выражение на лице Элли, Джим заморгал и отступил в сторону, освобождая ей путь к отступлению. Она быстро открыла одну из створок двери и забежала внутрь.

– Не следовало тебе этого делать, Дэннис Дин, – заметил он. Однако, несмотря на свое правильное рассуждение, он посмеялся вместе с остальными.

– Так и знал, что это не сработает, – заявил Бастер.

– Да все сработало, – сказал Дэннис Дин. – Элли-какая-то-там теперь в меня влюблена. Хотя, да будет благословенно ее маленькое сердечко, она никогда, никогда в этом не признается. Слишком уж она робкая.

Отис Шин и Хорас Джентайн поднялись по ступеням и присоединились к группе. Мальчики с гор тоже теперь были старшеклассниками.

– Привет, старики! – проговорил Хорас. – Как живется-можется?

– Попробуй вот на той, – сказал Ларри, кивая в сторону Кристины Степпе.

«Нет, не надо!» – подумал Джим, но ничего не сказал.

Что касается Джима, так для него видеть, как Кристина Степпе поднимается по лестнице, было самым желанным моментом дня. И по той причине, что это было для него так важно, – он никогда ничего не говорил другим ребятам.

– Что на ней попробовать? – спросил Отис. – Я бы ничего не стал на ней пробовать. Это девочка Баки Бакло.

– А мне не важно! Пусть хоть Франклина Рузвельта, – отозвался Дэннис Дин. – Эй, Крисси Степпе! Поцелуй меня!

Он сильно