Девиц деревенские выбирали сами, и это был первый прецедент. Арин предположил, что обе девки – дочки местной самогонщицы, и в жертвы их выбрал совет, чтобы ни алкогольным напитком, ни своими привлекательными формами не сбивали мужиков с пути истинного. А вот над мужским составом потрудился уже сам Арин, когда обнаружил, что дань опять отправили гнилую. Деревенские незнакомого господина даже поддержали. Это где видано, дракона злить?.. И главные махинаторы, то есть председатель сельсовета – это называлось как-то иначе, но я непроизвольно использовал знакомый мне термин, – кузнец и подвернувшийся под руку председательский сын были отправлены в подарок. Ну, а повозкой управляла Аринова магия, этого мужчина не отрицал.

Так или иначе, ни до, ни после этого рассказа я не испытывал большого желания знакомиться с селянами. И имени барышни, что сейчас восседала у меня на кровати, не знал. Да и она меня только драконейшеством и величала, как знать, ей, может, вообще всё равно, кому глазки строить? Главное, чтоб побогаче. А у меня там сокровищница, чтоб её...

– Ладно, – вздохнул я. – Подруга, понял. Что там на вас с Бертой?.. Порчу навели? Так мы уже обсуждали вашу порчу, и я уже говорил, что в качестве исцеления могу только ивовым прутом бесов изгонять. Вы, помнится, не захотели.

Девица побледнела. Про ивовый прут я, конечно же, шутил, как и вообще про возможность телесного наказания, но воспринимали селяне эти слова всерьез. Мир всё-таки отнюдь не современный, тут, наверное, так принято.

– Ваше Драконейшество, – пролепетала она, – так не про порчу я сообщить пошла. На нас с Бертой поклеп сводят! Что мы, мол, колдунством тёмным занимаемся! Принцессу оскорбляем! А мы, господин мой, только правду показать хотели! Ведьма она, ведьма черная, ещё и пентаграмму колдунством своём смысла сверхстойкую! Ой! А что ж делается-то? – и девушка прижала ладонь к щеке, на которой стремительно вырастал весьма неприятного вида прыщ.

Я вздохнул.

– Чирей, дорогая моя, чирей, – безо всякого сожаления по отношению к девушке замогильным голосом произнес я. – В наказание за то, что опять пытаетесь оговорить принцессу. Разве она не предупреждала, что за вранье будет соответствующий откат? Магия не глупа, она всё видит и всё слышит.

Ничего критичного у девушки, между прочим, не было, пару дней поставить примочки – и пройдет, обычная зараза, у девушек в моём мире такое счастье и безо всякой магии выскакивало. Но она явно перепугалась и воскликнула:

– Да ведь правду же я сказала! Чистейшую правду! Мы с Бертой книгу колдунскую нашли, пентаграмму начертили для поимки черной ведьмы! А она её смыла!

– И в чем проблема?

– Так несмываемая была пентаграмма! – взвыла девица. – Несмываемая! А тут – ни следа! Не иначе как ведьма злобная камни переставила. Ой!

– Так. Давай-ка ты лучше помолчишь, – не удержался я, – пока у тебя ещё и герпес не появился. Где пентаграмма была?

– Дак перед комнатой вашей-то!

Я выглянул наружу и вздохнул.

Судя по ещё не высохшей лужице воды, белым меловым размерам и какой-то тряпке, оставленной под стеной, черное ведьмовство Марлены заключалось в том, что она просто помыла полы. Дело, конечно, для принцессы крайне нетипичное, но на злобную магию не тянет.

– Так, колдунья, – я вернулся в комнату, – давай, выметайся отсюда и Берте своей передай, что чтобы пентаграмма несмываемой была, в неё ещё магию вложить надо. А там снаружи просто полы помыли. И если я ещё раз узнаю о том, что вы цеплялись к принцессе Марлене, сошлю на улицу, будете вместо приготовления еды хлев отстраивать!

– Но, господин мой.

– Давай, в темпе вальса! – я перехватил недоуменный взгляд девушки. – Быстро, я имею ввиду. И чтобы мне больше сегодня на глаза не попадались! Обе!

Кажется, последнее особенно расстроило селянку, она даже не попыталась это скрыть. Но на расстройство до чертиков надоевшей барышни я не обращал внимания, вместо этого покинул комнату и отправился на поиски Марлены.

Судя по тому, как высоко поднялось солнце, время было уже обеднее. Немало же мы проспали...

«Больше надо было магией делиться», – ворчливо отозвался дракон. Он моим поведением был явно недоволен, показывал всеми силами, насколько иначе он бы себя вел, если б полноценно распоряжался этим телом.

– Ты уже распоряжался, – буркнул я. – И чем это закончилось? Сожженными полями и тем, что король соседнего государства думал, как от тебя избавиться.

«И послал мне тебя в наказание!»

– Повторюсь, прежде ты был не настолько болтлив, мой крылатый друг.

– Это потому, что он скатывался в состояние животного.

Я вздрогнул и обернулся. Каким образом в коридоре появился Арин, я не знал, как-то уж очень тихо мужчина подошел ко мне. Вид у Арина был весьма серьезный и уставший, словно он всю ночь не спал, а сейчас едва держался на ногах.

«Никаким я животным не был!» – возмутился внутри меня дракон, первым осознав смысл сказанных мне – или нам? – слов.

– Он говорит, что не был никаким животным, – отозвался я, – а я вообще не понимаю, о чем идет речь.

– Дракон, если в нём долго нет человека, постепенно превращается в. Ну, назвать это животным нельзя, но – в дракона. У него другие речевые привычки, и уж точно нет потребности разговаривать на любом из человеческих языков. Ещё несколько лет, и Альдо Велле превратился бы в дикого дракона, такого, как водились в древности. Опережая вопросы – да, это действительно очень плохо. Люди не готовы с таким столкнуться. Его пытались бы убить всеми возможными способами, возможно, подняли бы охоту и на других драконов, чтобы предвосхитить возможное обращение. Хорошо, что всё обошлось.

– Вот как.

– Всё сложно, – усмехнулся Арин. – Но сейчас вы всё равно не едины. То, что вы разговариваете между собой и осознаете этот диалог – не совсем нормально. Мы с моим драконом – одно целое, мои мысли – его мысли. Нас отдельно друг от друга не существует. И пока вы не сольетесь воедино, пока он не почувствует себя человеком, а ты драконом, вы не обретете полной силы. Над этим надо работать. Было бы у нас время. Но сейчас, боюсь, это не самая главная проблема.

– А какая проблема главная? – насторожился я.

Печальный взгляд мужчины был красноречивее любых слов.

– Марлена.

– Ей опять стало хуже?

– Нет, пока бодра, – покачал головой Арин. – Риан и Маргарет раскопали немного про ритуал, которым граф Жермон выпивает у неё силы. И отменить мы его не можем, по крайней мере, без непосредственного участия графа. Можем только сделать обратный.

– Это как?

Арин недовольно пощелкал языком. Вопрос, очевидно, был из разряда очень глупых, но мне простили – всё-таки, в контексте магии я крайне неопытен.

– Практически каждый ритуал на крови формирует связь между людьми. Да, эта связь односторонняя; граф Жермон просто тянет силы из Марлены, пытается о неё добраться. Но любой подобный ритуал можно обернуть, «пробить» канал так, чтобы он работал в две стороны. Тогда система приходит в равновесие. Жермон пытается отобрать у Марлены магию, у неё в энергетическом поле обнаруживается пустота, и она черпает силы из графа Жермона. Останавливается процесс магического обмена, когда силы связанных уравниваются.