поставлен. Не для галочки, — объяснил Виктор. — Кроме того, я же по контрабанде работал, чую это дело.

— Опыт не пропьешь, это да, — улыбнулся охранник. — Так, нам сюда. Шульц уже ждёт.

И распахнул перед Виктором железную дверь.

Глава 17

После всех этих анкет и досмотров Виктор ждал, что их с Шульцем посадят в кабинки разговаривать по телефону, глядя друг на друга через бронестекло. Но нет — пустая комната, обыкновенный стол, даже без проушины для наручников, пара стульев. Видеокамера под потолком, конечно, мигала красным огоньком, но было подозрение, что звук она не пишет. Как-то просто всё, расслаблено. Или здесь действительно сидит только приличная публика?

Виктор шумно приземлился на стул, полез в карман за авторучкой, но сразу вспомнил, что сдал её на входе, под опись. Горько вздохнул, подвигал стул и кое-как уселся.

Шульц наблюдал за ним безо всякого интереса. Сидел прямо, руки держал на столе ладонями вниз. Он сильно изменился — выглядел уставшим, даже сильнее чем во время суда. И еще был гладко выбрит, что для него не типично. Но, видимо, дизайнерская трехдневная щетина с местными правилами не сочеталась. А вот прическа на голове сохранилась. Хотя, конечно, от былого лоска мало что осталось — дорогой костюм сменился на тюремную робу. И шрам от пули почти зажил, но всё еще был виден.

— Ну, здравствуй, Шульц, — начал Виктор.

— И? — спокойно ответил Шульц, не поднимая глаз.

Виктор подсознательно ждал другой реакции. Чего-то более… злобного, наверное. На оглашении приговора они вполне спокойно поговорили, но сочувствие от победителя проигравшие обычно не ценят. За месяц в тюрьме Шульц мог накрутить себя и выдумать вакуум разбери что. А копаться в его голове не было ни малейшего желания. Поэтому Виктор решил подождать. И промолчал.

— Тебе в школе не привили вежливость? — спросил Шульц. — Или в армии?

— В армии пытались. Личным примером, — хмыкнул Виктор. — Но пример был… настолько так себе, что получилось как получилось.

— Не мы такие, жизнь такая? — вздохнул Шульц. — Знаешь сколько раз в день я это слышу? В таком-то месте… Всегда виноват кто-то, но не ты. Я не спорю, бывают… обстоятельства, которые сильнее тебя. Форс мажор. Уж тебе ли не знать, Виктор. Но оправдывать ими… оскотинивание в ничего не стоящих мелочах, это…

Его руки на столе вдруг резко сжались в кулаки, и тут же снова легли ладонями вниз.

— Итак, ты обвиняешь меня в… невежливости, — констатировал Виктор.

— Я просто хочу знать, какого рожна тебе надо! — взорвался Шульц. — Ты явно не позлорадствовать приехал.

— Я слишком добрый для этого?

— Слишком ленивый. А из полиции ты, по слухам, ушел, так что это не расследование. Другим… скажем так, ведомствам ты тоже теперь не особо нужен. Тогда зачем ты здесь, Виктор? — Шульц пристально посмотрел на него через стол. — Зачем?

Виктору очень хотелось достать авторучку. Но увы, отобрали. А барабанить пальцами по столу — это уже не то.

— Знаешь поговорку, «история повторяется в виде фарса»? — спросил он, поставил локти на стол и сплел пальцы.

— Слышал что-то такое, — ответил Шульц, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Так вот, мы сейчас в этом фарсе находимся, — улыбнулся Виктор. — Когда-то ты отправил нас с Юми искать кого-то по имени Вольфрам, чтобы задать ему вопрос.

— Два вопроса, — напомнил Шульц.

— Пусть будет два, — согласился Виктор. — А теперь вы с ним поменялись ролями.

— Ты приехал… задавать вопросы? — удивился Шульц.

— Представь себе. И, должен сказать, на этот раз мне платят лучше.

— Меркантильный ты человек, Виктор, — вздохнул Шульц. — Неужели тебе совсем ничего не надо от жизни, кроме денег? Нет никакой миссии, цели в жизни?

— Тебе это интересно?

— Нет, — покачал головой Шульц. — Но предпочел бы знать. Честно говоря, я довольно настороженно отношусь к людям, у которых нет никакого интереса, кроме денег. Не понимаю, как так жить — ни о чем не мечтать, не развиваться…

— Возвышенные цели в жизни обычно появляются одновременно с шестизначными числами на банковском счете, — хмыкнул Виктор. — Так что у меня всё впереди. Особенно если ты ответишь на вопрос.

— Ну что ж, — кивнул Шульц. — Валяй. Но ничего обещать не могу.

— «Специальное хранилище номер восемь», — сказал Виктор.

— Консорциум? — удивился Шульц. — Тут я не знаток, и вряд ли знаю больше Вольфрама.

— Он не знает, где это и что это. Но почему-то очень хочет узнать.

— Занятно… — протянул Шульц, подпер рукой подбородок и задумался. — Консорциум — не совсем моя область. Но про «специальные хранилища» я слышал, в одном как-то довелось побывать. Даже не знаю…

— Не знаешь что сказать?

— Не знаю что попросить за это, — сверкнул глазами Шульц.

«Ах ты ж зараза!» — зло подумал Виктор. Торговаться еще и с Шульцем не входило в его планы. Да и предложить толком нечего. Но… подумал ли об этом сам Шульц? Виктор откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и спокойно спросил:

— Вытащить тебя отсюда?

— Ты серьезно? — осекся Шульц. — Можешь?

— Легально — нет, — улыбнулся Виктор. — Но есть Вольфрам. И если он решит, что ты что-то скрываешь… Нет, со мной он даже расплатится, независимо от результата. Такой у нас договор. А потом может наведаться к тебе сюда, в промежутке между адвокатами, следователями, спецслужбами и кто тут еще к тебе на свидания ходит. Или устроит твое похищение. Я говорю «похищение», потому что сам сбегать ты откажешься.

— Откажусь?

— Или сидеть тихо и выйти условно-досрочно, — Виктор пробарабанил пальцами по столу. — Или жить в бегах, на нелегальном положении, непонятно как, без доступа к своим счетам и вообще к прежней жизни. Это если не поймают…

— И он такое сможет?

— Это же Вольфрам. Вижу цель — не вижу препятствий. Видишь логику — заряди ей в табло.

— Как-то грубовато.

— Он такой по жизни, — улыбнулся Виктор. — Я уже насмотрелся.

— Это потому, что он… не совсем человек? — спросил Шульц.

«Не совсем — это мягко сказано», — подумал Виктор. Шульц