Четыре или пять. Может и больше, потому из-за поворота тоже показались люди. И настроены они были явно не чай-кофе пить. Почти все были одеты в разноцветные жилетки из овечьей шерсти и вооружены. Из первой машины вышел княжич Михайлов и ещё несколько человек. Одного, который шёл рядом с княжичем, я узнал сразу. Он требовал княжну Онежскую за убитых кабанов. А ещё пара знакомых лиц, точнее, знакомая борода и красная османская кепка, проталкивались вперёд. Эй, это не они ли танцевали лезгинку в трамвае? Точно! Сам княжич облачился в боевой доспех из чёрных бронепластин. На поясе висели ножны с мечом.

— Это он! — княжич вытащил меч и ткнул им в мою сторону.

— Это он! — заверещали трамвайные зайцы.

— Это всё он! — выскочил из заведения Керем, а Озан пытался его удержать.

— Тише ты… — уговаривал он.

— Подождите, — остановился предводитель группы. — Княжич, это он дал тебе оплеуху?

— Да! Чего ты ждёшь? Убей его!

— Эй вы, двое. Это он заставил вас лезгинку в трамвае танцевать?

— Он-он! Я его на всю жызнь запомнил! Такой травма… Мне уже успел кошмар прысныца! В бороде уже сэдина появилас!

Тот, кто задавал вопросы, бородатый и смуглый, но с серыми, как серебряные монеты, глазами, задрал голову и расхохотался.

— А ты мне нравишься, Николай Дубов!

Княжич оборвал его смех:

— Аслан, мой отец платит тебя не за то, чтобы ты болтал с теми, кого надо просто убить!

— Вообще-то, именно за это он мне и платит. Не всё можно решить кулаками, — ответил Аслан и направился ко мне, продолжив говорить: — Ты ведь недавно в городе, Дубов? А уже успел нажить врагов.

— Это они нажили меня, — ответил я, разминая кулаки. — Требовать княжну за убитых кабанов было неправомерно. Мой вассал — баронет Верещагин принёс извинения, но вы их отвергли. Твои люди вели себя неподобающе в трамвае и своим поведением опорочили светлое имя князя Михайлова. Ещё и лезгинку станцевали похабно.

Аслан хмыкнул:

— А у них был выбор?

— Выбор, достойный любого мужчины, — я сделал паузу, чтобы он вслушался в мои слова. — Понести наказание за проступки и принести извинения городу в лице кондуктора. Или они могли выбрать смерть. Но предпочли унижение.

Аслан снова хмыкнул и оскалил зубы. Белые и ровные.

— Но ты унизил сына князя Михайлова…

— Я его не унижал. Он сам справился.

— Да-а-а, Дубов, — протянул Аслан, кивая. — Интересный ты человек. Я бы хотел сразиться с тобой на дуэли. Хотел бы узнать тебя настоящего.

Верещагин, молчавший до этого, встал рядом со мной и заговорил. Его голос был размеренным и громким. Умел он себя держать порой.

— Род барона Дубова берёт своё начало с тех же времён, что и императорский. Дуэли — удел равных. Таков закон империи. А вы, уважаемый Аслан, можете доказать, что в ваших жилах течёт дворянская кровь? Что-то мне подсказывает, что её в вас не больше, чем в дворняге. Но если княжич Михайлов пожелает… Я готов быть секундантом со стороны барона Дубова.

Я с удивлением воззрился на Алексея и шепнул ему:

— А ты больно смелый для того, кто боится стаи кабанов. В курсе, что секундант дерётся вместо дуэлянта, если тот сбежит или откажется?

— Но ты же не побежишь? хх Ведь правда же? И вообще… кабаны напали неожиданно!

— Подловили, баронет Верещагин, — процедил Аслан, доставая кривой меч. Улица резко опустела, последние прохожие вдруг испарились. — Что ж, раз дуэли не наш удел и договориться не получится, тогда… наш выбор — старая добрая драка!

Аслан бросился первым. Первым и получил в лицо, и отлетел отдыхать. Остальные тоже ринулись в атаку. Двоих я столкнул лбами так, что послышался хруст. Оба упали и больше не встали. Верещагин встал поперёк входа. Видимо, не собирался никого пускать внутрь, но до него враги не добегали. Сам княжич Михайлов стоял в стороне. Ну, естественно, куда ему об вышибалу руки марать. Хочет дождаться победителя, чтобы или пожать лавры, или добить. Ни то, ни другое ему не светит.

Враги навалились гурьбой. У одного я перехватил руку с ножом и воткнул в соседа. Второму сломал руку. Третий получил коленом в нос и заплакал. Четвёртый умудрился порезать меня, за что я ему ударом кулака выбил челюсть. Он замычал, пытаясь вставить её на место. Я врезал ему в живот, и враг улетел в темноту.

— Дубов, сзади! — крикнул Верещагин. Я обернулся. Один из врагов с двумя кинжалами подкрался сзади. Пришлось пинком сломать ему обе ноги. Не знаю, на что он рассчитывал, кидаясь на меня с этими зубочистками. Правда, пару порезов на груди сделал. Они меня разозлили.

Противники откатились, чтобы перегруппироваться, но я сам набросился на них. Эх, размахнись рука, раззудись плечо! Ударил хуком справа, потому что левой боялся убить. Мой кулак сначала врезал одному в скулу, другому, пониже, в глаз, третьем влетел между зубов. Они белым жемчугом рассыпались по мостовой. А один осколок застрял в коже. Гад, лишь бы заражения не нажить! Схватил его, поднял над головой и швырнул в толпу. Те попадали, как кегли, крича от боли.

Аслан встал и попытался напасть снова. Пару раз увернулся от моих ударов, успел порезать мне живот, но неглубоко. Тогда я топнул, Аслан подпрыгнул и получил пинок в живот. Люблю этот приём. Главарь, скрючившись, уполз за угол. Атака захлёбывалась всё больше.

Раненые и поломанные бойцы Михайлова лежали и стонали. Несколько противников остались на ногах, окружили меня. Решили атаковать слаженно. Один упал на колени, второй разбежался и прыгнул, используя спину товарища, как трамплин. Но он не рассчитал, что я высокий, а он не очень. Когда его глаза оказались на уровне с моими и достаточно близко, я ударил лбом. Почувствовал, как хрустнул его череп, и тот упал, закатив глаза.

Врагов осталось двое. Точнее, трое, если считать княжича. А тех двоих я узнал. Трамвайные зайцы. Бородач вдруг бросил свой ятаган и крикнул:

— Я выучил новый танец! Хочешь, покажу?

И начал танцевать вокруг своего дружка. Ещё хуже, чем в первый раз.

— Сгиньте с глаз моих, — устало махнул я рукой. И те тут же исчезли.

Хорошая вышла драка. Я даже запыхался. Пару раз чувствовал, что могу использовать Инсект, но не решился. Он бы меня обездвижил.