– Пять километров.

– Вот по этому вот? Ты не могла подождать с приключениями до лета, пока хоть как-то просохнет?

Я пожала плечами.

– Выбора нет. Авось не увязну.

– Погоди-ка минутку… – сказал он вдруг, глядя куда-то в сторону, откуда доносилось бодрое тарахтение.

Муж выбрался из машины и скрылся за голыми кустами. Его не было минут десять, я даже начала немного нервничать. Наконец, Антон плюхнулся рядом и сказал довольным голосом:

– Дядька тракторист по имени Сергеич предположил, что нам надо найти храм святого Димитрия. Это и в самом деле примерно пять километров по этой прекрасной дороге. Он говорит, что вот так расквашено только первые метров пятьсот, потом вполне можно проехать на твоей, как он выразился, «пукалке». Если застрянем, позвоним ему, я взял телефон.

– У тракториста есть мобильный?

– А то!

– Пятьсот метров я могу попробовать подморозить, – с сомнением я посмотрела вперёд. – Никогда такого не делала, но формулу знаю, и магия воды у меня есть.

– Офигеть можно, – радостно потёр ладони Антон. – И я первый, кто это видит! Давай!

Не спрашивайте, как мы преодолели пресловутые полкилометра, а потом и оставшееся расстояние; и я, и моя машина будем помнить об этой дороге всегда. Подморозить самые страшные лужи грязи мне и в самом деле удалось, но это не означало, что колдобины куда-то исчезли. Остались, все до единой…

Наконец справа показалась проржавевшая сетка, украшенная столь же ржавой колючей проволокой. За сеткой сквозь красные ветки какого-то кустарника виднелись бетонные сараи с пустыми глазницами дверей и окон.

– Здесь была какая-то военная база, – сообщил мой спутник. – Из-за неё выселили деревню, а храм, соответственно, забросили. Строил его, между прочим, не кто-нибудь, а Казаков. Сейчас увидишь…

Мы перевалили небольшую горку, и впереди открылось поле с торчащими стеблями выбеленной инеем травы, а за ним, в пене заснеженных яблонь – ободранный купол красного кирпича.

– Вот так вот, – Антон вздохнул с горечью. – Как я понимаю, всё, что сохранилось – главное здание и первый ярус колокольни. Тебе точно надо сюда?

Я посмотрела на карту, загруженную в айфон.

– Точно. Попробуем подъехать?

Дорога – ну, или то, что на сегодня ею считалось – вела в объезд поля и сада, и ещё через десять минут тряски мы остановились перед аркой входа.

– Ну, я пошла внутрь, – сообщила я с уверенностью, которой не чувствовала.

– А ты знаешь, как это должно выглядеть?

– Никак. Это же не физическая дыра, а точечный портал. Просто я хочу посмотреть, будет ли возможность нарисовать там на полу гексаграмму.

– Ох, и сомневаюсь я в этом, – пробормотал Антон, следом за мной форсируя кучу щебня, припорошённую скользкой наледью.

– Я тоже сомневаюсь, но посмотреть должна. И решить, что делать.

Пола фактически не было. Как не было и оконных рам, дверей, росписей, алтаря и вообще ничего, кроме стен, купола и гуляющего по бывшей церкви ледяного ветра. Мусор, ветки, всё тот же щебень и камни с грязью полностью покрывали всю поверхность под ногами, только в одном углу можно было разглядеть сохранившийся кусочек нежно-зелёной плитки. Я сделала несколько шагов вперёд; под ногами покатился камушек, и это гулким эхом отдалось в сводах. Ветер взвыл с новой силой.

Антон за спиной сдавленно выматерился, потом сказал:

– Пошли отсюда. Нечего мёрзнуть зря, и так всё ясно.

Тракторист Сергеич дожидался нашего возвращения у того места, где дорога переходила в направление. Увидев приближающуюся машину, он радостно замахал нам и спрыгнул со своего агрегата. В правой руке абориген держал многообещающий пузырь, а в левой что-то, завёрнутое в белую тряпку.

– Ну, вы… молодцы, – проорал он. – Я думал… вытаскивать придётся! Кирилыч… иди сюда, промёрз небось…? Я тебе уж и аршин… приготовил! Бабе твоей, небось, не годится… а тебе как раз пойдёт! На-ка, подержи!

Он сунул Антону свёрток в белой тряпице, вытащил из кармана стакан и живо набулькал туда до половины жидкости из бутыли.

Муж беспомощно оглянулся на меня; с трудом сдерживая смех, я развела руками. Антон вздохнул, залпом опорожнил ёмкость и громко выдохнул.

– Давай-давай, закуси…! – Сергеич развернул тряпку и взгляду открылся ломоть хлеба с толстым куском сала.

Мой спутник застонал и впился в него зубами. Тракторист со светлой улыбкой глядел, как он жуёт, и молчал.

– Слушай, старик, ты меня просто спас, – сказал Антон, прожевав. – Там и правда, такой колотун!…

– А это давно уж так… И летом, в самую… жару, тоже, зайдёшь внутрь, будто в ледник спустился. Всё потому что порушили храм, святыню осквернили… – речь Сергеича перешла в бормотание, потом он встряхнулся и спросил вполне нормальным тоном и, на удивление, без мата: – Нешто ремонтировать будете?

– Пока думать будем, – серьёзно ответил муж. – Мы вернёмся дней через четыре-пять, может, тебе привезти что надо из Москвы?

– Да что ж… Вроде есть всё… Если только таблеток каких старухе моей? Она тут ногу подвернула, стонет, встать не может. Так что вот от боли что-нибудь.

– Ногу подвернула? – Переспросила я. – И где она, старуха ваша? Давайте я погляжу, я врач.

– Да в деревне, рядом тут, и трёх вёрст не будет, – радостно засуетился тракторист. – Вы за мной поезжайте, мигом будем!

Женщина, лежавшая на кровати, оказалась моей ровесницей, того же шестьдесят девятого года рождения, те же пятьдесят с хвостиком. Выглядела она и правда старухой…

Я осмотрела ногу и про себя выругалась не хуже Сергеича: никакой это был не вывих, а внутренний перелом лодыжки. К счастью, без смещения – магическое зрение позволяло видеть состояние кости без всякого рентгена.

– Забинтовать надо, – сказала я, сурово глядя на тракториста. – Антон, принеси, пожалуйста, аптечку из машины!

Пока муж ходил за аптечкой, я подложила ладонь под место перелома, прикрыла глаза и по капле стала вливать силу. Потом перебинтовала голень, вколола анальгин и приказала самым строгим голосом:

– Не вставать! Через несколько дней приеду, посмотрю, как дела будут. Есть, кому помочь?

– Не болит! – женщина посмотрела на меня счастливыми глазами. – Доктор, совсем не болит!

– Вот и хорошо. Но вставать всё равно нельзя, а то можете без ноги остаться. Так есть кто-то, кто поможет?

– Да дочка тут рядом живёт, всё сделает, – затряс головой Сергеич. – Спасибо, доктор!

– Ладно, – я оглянулась. – Антон, поехали?

Проснулся бывший муж примерно возле Кубинки. Потёр ладонями лицо, повертел головой и попросил с долей смущения: