только работа интересует. Уходит рано, приходит поздно, спим мы в разных комнатах. Она к себе вообще никого не подпускает... и меня... даже не разговаривает со мной.

— Тогда какого хрена ты сюда приперся?

Севка замялся с ответом.

— А-а, — понимающе протянул Янис, — ты типа отношения пытаешься восстановить.

— Типа того, — буркнул Сева. — Она мне никогда повода не давала... а ты, сука, влез в нашу жизнь... — что-то похожее на обиду прозвучало в его тоне.

Янис рассмеялся:

— Ты сам мне ее отдал. Помнишь, я сказал: «Мне нужна твоя жена». И ты мне ее привел. Ты привел свою женщину мне — и теперь эта женщина моя.

Они помолчали, буравя друг друга взглядами. Севка — затравленным. Пыхтя и стуча зубами от страха и унижения. Янис — холодным и яростным, старательно сдерживаясь, дабы не сотворить с этим недоумком того, на что толкала его ревность.

— Я слов на ветер не бросаю. Второго предупреждения делать не буду.

— А как же обещание Вере?

— А Вера ничего не узнает. Тебя даже не найдут. Ты просто исчезнешь, — сказал он, двинулся обратно в дом и, прежде чем войти в подъезд, махнул Константину, чтоб тот отпустил дебила.

Квартира обдала его теплом, и это тепло, быстро проникнув сквозь одежду, скопилось где-то в груди. Девки о чем-то смеялись, сидя на кухне. Он прошел в ванную, тщательно вымыл руки и только потом присоединился к ним.

— Где коньяк? Ты ж за коньяком ходил? — Вера подозрительно на него глянула.

— Его там не оказалось.

— У меня есть приличный бренди, но я не знаю, насколько он приличный для тебя... — несмело предложила Рида.

— Доставай, не парься. Главное ведь не что пить, а с кем.

Встав у Веры за спиной, положил руки ей на плечи так, чтобы большие пальцы касались шеи. Вера сделала еле уловимое движение, будто хотела отклониться. Майер улыбнулся и, пригнувшись, поцеловал ее чуть ниже уха.

Порадовавшись про себя, что Майер не такой уж сноб, каким мог быть, Рида встала на стул и достала из верхнего шкафа обещанный бренди. Занимательно сложилась ситуация. Янис оказался привлекательным, но Вера почему-то скрыла этот факт, убеждая, что в ее окружении приличных мужчин нет. Боялась, что подруга положит на него глаз? Абсурд. Сама мысль об этом оскорбляла Риду до глубины души. Ладно, они поговорят об этом позже. Обязательно поговорят.

— Подождите, есть у меня одна идейка... — Поставив на стол бутылку и стакан для гостя, она упорхнула в другую комнату вслед за своей мыслью.

Вера лишь пожала плечами и поднялась, чтобы открыть окно. Показалось, что в кухне стало нестерпимо душно. Во всем виноват Майер. Его взгляд — беззастенчиво рассматривающий ее. Как будто раздевающий догола. Под таким пристальным вниманием сложно поддерживать отстраненность. Она досадовала на себя, что он оказался так ей небезразличен. Злилась. Пыталась выстроить между ними стену, но физическое влечение было сильнее доводов рассудка. Особенно сегодня, когда воля значительно разжижилась шампанским.

Внутри Веры будто образовались две вселенные. Она люто ненавидела Майера: он был частью ее прошлого, так неожиданно и непрошено вторгшегося в настоящее. Его вид отзывался в ней болью, напоминая о самых тяжелых событиях жизни. И в это же время она нуждалась в нем, хотела его, тосковала по их близости. После той ночи сердце как будто свело судорогой. Поэтому Вера так отчаянно стремилась вернуть свою былую жизнь, в которой не было Яниса. Хотела, чтобы отпустил этот нестерпимый сердечный спазм, но он никак не отпускал. Майер все спрашивал, ответа требовал, сколько ей нужно времени. А кто его знает? Она б и сама хотела знать. Сколько? И что сделать, чтоб сердце, сжавшееся в камень, снова забилось ровно и в полную силу.

— Помнится, в одну из наших первых встреч ты сказал, что я могу обратиться к тебе, если у меня вдруг возникнет какая-то неразрешимая проблема, — сказала Вера и закурила.

Сквозь приоткрытое окно тянуло студеным воздухом. Выпустив дым из легких, она втянула в себя льющуюся из окна прохладу.

— Ну, — подтвердил Майер.

— Нечестно самому создавать мне такие проблемы.

— Ты про свои счета? Обещаю, такого больше не повторится.

— Ты слегка опоздал с извинениями, — рассмеялась, вложив в смех все свое неверие. — Скажи спасибо, что я на тебя заяву не накатала.

— Еще не поздно. Женька на Андрюху тоже в свое время накатала, а теперь они счастливо женаты. Так что, если хочешь, можем проехать куда следует, и ты расскажешь свою грустную историю. Главное, чтобы тебя саму не загребли за нарушение известного федерального закона, когда начнут разбираться в твоей проблеме. — Налив бренди, он отсалютовал ей бокалом и отпил.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно замерла Вера, собираясь сделать еще одну затяжку, но не донесла сигарету до рта.

— Что сказал, то и имею. Ты все свои средства можешь подтвердить?

— У меня на счетах всего лишь пятнадцать маленьких... крохотных миллиончиков. Сущие копейки по твоим меркам.

— Не копейки, Вера. Не копейки. Даже по моим меркам, — усмехнулся он.

— Почти, — помолчав, сказала она. Еще раз затянулась, выдохнула дым в приоткрытое окно. — Я могу подтвердить почти, но не все. Ой, только не говори, что ты все это устроил, чтоб спасти мою шкурку и мои денежки, — снова улыбнувшись ему той самой неверящей улыбкой, затушила сигарету, отодвинула пепельницу и присела на подоконник.

— Начиналось все, как начиналось, — признался он, после очередного глотка бренди. — Но я не планировал оставлять тебя без денег еще на неделю, так сложились обстоятельства. Не буду посвящать тебя в детали, как делается выборка, кого дернуть. Скажу только: в твоих интересах, чтоб на этой неделе твои счета были не активны. Ничего же страшного не случилось. В понедельник ты все получишь.

— Не случилось? — возмущенно воскликнула Вера. — Я на нулях. Даже свое повышение отмечаю за счет подруги. Так что жди. Составлю список всех нужд и лишений, которые мне пришлось пережить по твоей милости, и предъявлю тебе счет.

— Без проблем. Думаю, я его осилю.

— Я все так же не продаюсь, — решила уточнить Вера. — Но это будет справедливо.

— Само собой, — посмеялся он и шагнул к ней. — Я это помню.

Он видел, как при его приближении