Держался он тоже иначе, проще и непринуждённее, чем обычно. Хотя нам сразу сказали — на спартакиаде никаких должностей и регалий, никакого официоза.

Крамер занял место наискосок от меня и, к моему удивлению, с явным аппетитом стал вместе со всеми поедать котлетку с гречкой. Его дёргали, задавали всякие вопросы, он улыбался, что-то отвечал… Но на меня не посмотрел ни разу. То есть не так: скользнул случайно взглядом, задержался на мгновение, затем просто кивнул в знак приветствия и отвернулся. И больше уже — ни-ни. Даже не поворачивался в мою сторону.

После обеда дали час раскачаться, а затем начались соревнования. По жеребьёвке наша команда играла в волейбол с командой Почты России.

Поединок был явно неравный: с нашей стороны — четыре молодых высоченных лба и две девушки, одна из которых моя Тома. Со стороны противника — две дамы и мужички далеко за сорок. Ну, конечно, побеждала молодость.

Все наши ликовали. А меня, скажу честно, то, что творилось на спортивной площадке, волновало меньше всего, но я, как остальные болельщики, преданно стояла за чертой, наблюдала за матчем, а когда надо, вместе со всеми радостно кричала «ура» и хлопала в ладоши так, что они уже зудели.

Но это всё я делала на автомате, чтобы не выделяться. А сама исподтишка следила за Крамером. В толпе это было нетрудно — следить так, чтоб никто не заметил.

Правда, один раз я крупно лопухнулась и всё же «выделилась». Там просто к Крамеру подошла Света, наш кассир, и завела с ним беседу. Я и засмотрелась на них. Потом раздалось очередное громогласное «ура», ну и я, чтобы не отставать, присоединилась.

И не сразу поняла, что радовались не мы, а болельщики Почты. Те, оказывается, наконец заработали очко. Прыгали, кричали, аплодировали, ну и я давай вместе с ними.

Правда, как только заметила, что наши на меня уставились в немом удивлении, перестала. Но они всё равно ещё несколько секунд косились так, будто я не просто немножко оплошала, а, как минимум, Родину предала.

— Что? — не выдержала я и, стремительно краснея, обратилась к бухгалтерии. Те стояли ближе всех. — Я просто их приободрила чуть-чуть.

Но на самом деле, мне стало ужасно неловко. Я же хотела слиться с толпой, а получилось… как всегда, в общем.

Правда, Крамер, похоже, эту сцену пропустил — слишком увлёкся разговором со Светой. Но это меня скорее удручало, чем наоборот.

А в конце матча случилась большая неприятность. Моя Тома как-то неловко ринулась за мячом и упала, подвернув ногу. Мы с Торуновым, подхватив Тому под руки, повели её в медпункт. Оказалось, ничего страшного — просто лёгкое растяжение, но в завтрашней эстафете она участвовать не сможет.

После разгрома Почты России наши отыграли ещё с Транстелекомом и Мегафоном. А вечером команды состязались в перетягивании каната.

Вот это была умора! Я так смеялась над этим зрелищем, что даже про Крамера забыла. Ну, за ужином вспомнила, конечно.

Он вдруг стал для всех «своим парнем», с ним так запросто, так по-свойски наши разговаривали, что мне стало немного обидно и завидно. Я никогда так не смогу…

Вечером все собрались на берегу у костра. Я тоже немного посидела, но меня быстро сморило, поэтому вернулась в корпус и уснула как убитая.

А утром меня огорошили неожиданным и очень настойчивым предложением: принять участие в эстафете вместо Томы, раз она потянула ногу и выпала из соревнований.

Я, конечно, пыталась отказаться от такой чести, но куда там… На меня буквально насели со всех сторон!

«Там нужна Ж! А ты Ж! Ты молодая — значит, есть порох! Ты худая — значит, спортивная! Тома из твоего отдела — значит, подменять её тебе!»

Только Крамер молчал, не вмешивался, но следил с интересом.

— А тем, кто участвовал в спартакиаде, на финальном построении медальки дают, — пообещал Миша Агеев.

В общем, я согласилась. Не хотела страшно — ну, честное слово, какая из меня бегунья? Но всему виной это дурацкое врождённое чувство ответственности. Иногда оно мне здорово вредит, вот как сейчас.

— Тебе не придётся бежать далеко, — успокаивал меня Миша Агеев. — Полкилометра, не больше. Там же весь маршрут поделён на отрезки. Ты свой отрезок пробежишь, вручишь палочку следующему — он на точке будет ждать, и всё, свободна. Можешь гулять…

Вот только Миша не сказал, что бежать придётся не по дорожке, а по узенькой тропинке в лесу. И не в весёлой берёзовой роще, а в густом, непролазном лесу, окружавшему лагерь. Правда, чтобы участники эстафеты не заблудились, маршрут каждые несколько метров был отмечен красными флажками. Но всё равно — это же лес! Там же клещи, мошки и бог знает что ещё…

Но самое пренеприятное — вдруг резко испортилась погода. Небо заволокло тяжёлыми сизыми тучами, стал накрапывать дождь. Я, наивная, понадеялась, что эстафету отменят, но ничего подобного. Мокните, но бегите!

***

Нам выпало стартовать после обеда. Свою «точку» мне заранее помог найти Миша и велел ждать, когда мне передадут эстафетную палочку. Сам он поспешил на свой отрезок — где-то у самого финиша. И я осталась одна.

Ждать пришлось не меньше получаса, пока не раздался хруст… Я и так стояла и нервничала. А тут совсем растерялась: что делать — бояться или радоваться? На всякий случай спряталась за ствол сосны. А вдруг медведь? Лес же.

Но это оказался Рома. Я, счастливая, выскочила из укрытия. Рома вздрогнул, быстро сунул мне палочку и подтолкнул в нужном направлении.

Ориентируясь по флажкам, я пробежала минут пять, пока не наткнулась на поджидавшего меня Костю. Передала ему священный жезл и с чувством выполненного долга пошла обратно.

Надеялась, что Рома меня подождал на моей «точке», но нет, он уже умчался прочь.

Я всё ещё боялась, но уже не так сильно и даже позволила себе задуматься. Так странно было — что я, собственно, здесь делаю? Зачем это мне? Я ведь почти уволилась. В понедельник заберу трудовую и всё.

И вообще глупо было тащиться в этот лагерь из-за Крамера. Я же взрослый человек и такой бессмысленный порыв… А главное, Крамер ведь даже не обращает на меня внимания. Болтает со всеми, кроме меня. Улыбается всем, кроме меня. В мою сторону если и смотрит, то сразу хмурится и мрачнеет, а потом переводит взгляд на кого-то другого — и пожалуйста, он снова весел. Я ему порчу настроение? Но почему?

Да и если бы он обращал на меня внимание, болтал и улыбался, что бы дал этот день, ну пусть даже два? Ведь скоро всё равно больше не увидимся. Вывод — я опять сглупила.

И вдруг опора подо мной резко исчезла, будто земля из-под ног обвалилась. Я не успела ничего понять, как кубарем полетела куда-то вниз с истошным воплем.

А спустя секунду распласталась на дне оврага, небольшого, но глубокого. Метра три, не меньше. Пока падала, отбила руки-ноги о торчащие корни, вывалялась в холодной грязи и самое плохое — похоже, вывихнула лодыжку. Попробовала подняться, но стоило ступить на левую ногу, как тут же колено подогнулось от резкой острой боли.