Осмотреться ему особо и не дали. Рядом появилась Кобра – на этот раз в полном боевом облачении. В нем она выглядела не менее соблазнительно, чем в привычной уже тоге, но теперь к образу добавилось откровенной угрозы. Черная кожа с металлическими пластинами на груди, плечах и локтях плотно утягивала тело, еще сильнее подчеркивая вызывающие изгибы. Наверное, это был сознательный ход: хоть на секунду, да отвлечь противника скабрезной мыслью от схватки, рассредоточить внимание врага – и в этот момент нанести ему смертельный удар. Из-за плеч Кобры торчали рукояти клинков – чем-то напоминавшие принятые в «Биологии» мачете, только несколько длиннее и у́же.

Кобра сверлила Книжника холодным взглядом, в выражении ее лица не осталось былой снисходительности.

– Зачем я здесь? – тихо спросил Книжник. – Чтобы меня сбросили на убой в эту яму?

– Ты сам выбираешь свой путь, – холодно сказала Кобра. – Дело даже не в том, что ты отказываешься помогать моему тотему. Для нас неприемлемо, если ты попадешь в руки врагов – и они раскрутят тебя на информацию о Нем.

– «Так не достанься я никому?» – мрачно пошутил Книжник.

Кобра не оценила юмора:

– Если ты не лгал с самого начала, и Он – действительно твой друг, Он не даст тебе умереть.

– Откуда такая уверенность?

– Он все видит. И уж точно – поединки в его честь. Жертва тотему – малая кровь. Большая кровь – подношение Ему.

– А что тебе с того, что Он спасет меня? Как ты сможешь этим воспользоваться?

– Это уже не твоя забота. Просто постарайся продержаться подольше. Выжить я тебе не желаю – все в Его власти.

Ледяной язык ужаса лизнул где-то в районе сердца. Это был момент, когда семинарист был готов выложить все, что знает. Что толку в тайном знании – ведь мертвецу им уже не воспользоваться! Он был готов рассказать и о своем первом, опосредованном знакомстве с Букой – когда шел вдоль Садового кольца по его следу, и как нашел его логово в Планетарии, какие видения посещали его при соприкосновении с его мощью. И как встретил его позже – во время путешествия на бронепоезде «Дракон». Он был готов выложить все подробности, все мелочи, которые могли оказаться ахиллесовой пятой, на которой можно подловить даже такое, почти непобедимое существо.

Он знал, что его запоздалые признания будут выглядеть слабостью. Но уж больно не хотелось подыхать в кровавой мясорубке, где ему нечего было противопоставить маньякам и убийцам, готовым на все ради Букиной Силы. Он уже вытаращился на Кобру, со знанием дела оглядывавшую поле предстоящей схватки, даже рот раскрыл.

Но тут сбоку позвал неприятно знакомый голос:

– О, ты жив еще, шустрый? Ну, ничего, это не надолго.

Резко обернувшись, за решеткой из густо переплетенных лиан он узнал лицо, которое трудно было спутать с каким-либо другим.

– Хрипатый?!

Старый знакомый неприятно рассмеялся, по-обезьяньи повиснув на разделительной решетке, и семинарист мысленно поблагодарил устроителей Ристалища, которым пришло в голову разделить таким образом враждующие группировки. Правда, был еще пистолет…

Рука сама потянулась за пазуху, к внутреннему карману куртки.

– Если ты думаешь шмальнуть в меня из ствола – забудь, – продолжая криво скалиться, сказал Хрипатый. – На Ристалище огнестрел не действует. Место такое, заговоренное, – только в рукопашную кишки выпускать. Ты не знал?

Книжник сглотнул. Вот, значит, почему его хмурая охранница без опаски вернула ему пистолет. Если безумный «химик» не врал, его, Книжника, и без того крохотные шансы просто испарились. Рассчитывать только на меч среди опытных и злобных врагов не стоило. Доставшаяся от Смотрителя «беретта» была его последней надеждой. Он даже успел прикинуть максимально эффективную схему огня, чтобы патронов хватило как можно дольше – пока не придется взяться за меч. Что там говорить – наивная и ложная надежда.

Наверное вся его растерянность четко отпечаталась на лице, потому как Хрипатый зашелся в злорадном хохоте, продолжая сотрясать решетку, как взбесившаяся горилла. Потом вдруг оборвал смех и впился в него своим выпученным, налитым кровью глазом.

– Не надо было обманывать Химию! – по-змеиному злобно прошипел Хрипатый. – От меня ты улизнул, но тебе не уйти от мести тотема. Расплата пришла – давай же, ощути страх!

Стоя рядом, Кобра равнодушно наблюдала за разговором. Хрипатый был явно ниже ее по местной иерархии. Из числа «химиков» достойным соперником она считала разве что Оракула, которого пока не было видно. Так или иначе, Книжник прикусил язык, передумав делиться информацией о носителе вожделенной Силы. Если он выложит сейчас свой козырь – у него вообще не останется шансов. Даже если Кобра отпустила бы его – мстительные психи в радужных плащах прикончат его в два счета.

Толпа вдруг загудела и шарахнулась в сторону поручней. Зеваки свесились, глядя куда-то вниз.

– Арбитр вышел, – прокомментировала молчавшая до этого мрачная девица. – Скоро начнется.

На одеревеневших ногах Книжник приблизился к краю площадки. Внизу, на широком каменном уступе у подножия колоннады замерла грузная темная фигура. Не без удивления Книжник узнал в фигуре крупного нео, облаченного в некое подобие черной мантии. Выглядело это диковато. Да и странно было в роли арбитра в кровавой игре видеть импульсивного и свирепого мута, по определению лишенного чувства справедливости. Хотя… Может в этом и заключалась ирония и логика замысла? Какая к дьяволу справедливость в таком деле! Только животная сила и максимальная жестокость – вот залог победы в этом смертельном месиве.

Арбитр поднял над головой длинную мохнатую лапу – и все вокруг стихли. Как будто звук выключили.

– Вы все собрались здесь, чтобы продолжить путь к Его Силе! Благость Его безмерна, но цена ее высока. И сегодня кто-то заплатит свою цену. Не все из вас встретят завтрашний день. Но кто-то станет сегодня на шаг ближе к Нему!

Слушая Арбитра, Книжник не мог убедить себя в том, что речь произносит нео. Мощный, но вполне человеческий тембр, исполненный благородства и мудрости. Благородства и мудрости, братцы – с каких пор это про нео?! Видимо, в этом мире акценты сместились не только в пейзажах – самым благородным выглядел тот, кому в реальном мире полагалось быть грязным, похотливым животным, имевшим лишь три принципа существования – жрать, убивать, насиловать.

Хотя, если отбросить шелуху и вдуматься в смысл сказанного – речь шла лишь об алчной драке за могущество и полную безнаказанность. Страшно подумать, что произойдет, если Сила Буки попадет не в те руки.

Куда же он смотрит?! Неужели не понимает, что своей безжалостной игрой сеет абсолютное зло? Бука всегда представлялся ему суровым, непознаваемым, бесконечно далеким от всего людского. Но он никогда не был бессмысленно жестоким.

Что-то случилось. И худо, если так и не удастся выяснить, что именно.

Может быть, Буке вообще все равно?