— Что случилось, о отец мой?

Он же спросил:

— Ну что, дочь моя, что ты выяснила и что ты хочешь нам сказать?

И она ответила:

— Что я могу сказать, о отец мой?! Ах! Да запутает Аллах лукавого и да побьет Он его камнями! И пусть Он в то же время проклянет клеветников и зачернит смолою лицо визиря твоего, который хотел оговорить меня и мужа моего, эмира Маруфа!

И царь спросил:

— Как это? И почему?

Она же сказала:

— Клянусь Аллахом! Возможно ли, что ты доверяешь этому мерзкому человеку, который сделал все возможное, чтобы оговорить сына моего дяди в твоих глазах?! — Она на мгновение замолчала, как будто задыхаясь от негодования, а потом добавила: — Воистину, знай, о отец мой, что нет на земле человека такого прямолинейного, такого открытого и такого благородного, как эмир Маруф, — да одарит его Аллах милостью Своею!

Вот что произошло с того момента, как я ушла от тебя. С наступлением темноты, когда мой любимый муж вошел в мою комнату, тот евнух, который состоит у меня на службе, постучался, чтобы передать послание, которое только что прибыло. И он предстал перед нами, и он держал в руке письмо. И он сказал нам, что это письмо только что передали ему десять богато одетых иноземных мамелюков, которые попросили вручить его господину Маруфу. И муж мой открыл письмо и прочитал его; потом он передал его мне, и я тоже прочитала его. Так вот, оно было от предводителя того огромного каравана, который вы так нетерпеливо ждете. И начальник каравана, которому было поручено сопровождать конвой их пятисот молодых мамелюков, похожих на тех десятерых, которые ждали у дверей, объяснял в этом письме, что во время пути их настигло несчастье — они столкнулись с ордой разбойников-бедуинов, грабивших на дорогах. Отсюда первая причина задержки прибытия каравана. И он сообщал, что несколько дней спустя после победы над этой ордой они были атакованы ночью другим отрядом бедуинов, гораздо более многочисленным и лучше вооруженным. Завязалась кровопролитная битва, в которой, к сожалению, караван потерял убитыми пятьдесят мамелюков, двести верблюдов и четыреста тюков ценных вещей.

Услышав эту неприятную новость, муж мой, который не показал виду, что огорчен, разорвал письмо и, улыбаясь и даже не спрашивая никаких дальнейших объяснений от десяти рабов, ожидавших у дверей, сказал мне:

— Ну и что, потеряно всего четыреста тюков и двести верблюдов. Вряд ли эта потеря превышает девятьсот тысяч динаров золотом. По правде говоря, это дело не заслуживает того, чтобы о нем говорили, и тем более чтобы ты беспокоилась об этом, моя дорогая. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что мне нужно теперь уехать на несколько дней, чтобы ускорить прибытие остальной части каравана. И он встал, смеясь, прижал меня к своей груди и простился со мною, в то время как я проливала слезы разлуки. И он спустился вниз, снова советуя мне успокоить сердце и осушить глаза. И я, увидав, что он, ядрышко моего сердца, ушел, высунула голову в окно, выходящее во двор, и увидела, как мой возлюбленный разговаривает с десятью молодыми и прекрасными, как луны, мамелюками, которые доставили письмо. А потом он вскочил на коня и во главе их выехал из дворца, чтобы ускорить прибытие каравана.

И, сказав это, юная принцесса шумно высморкалась, как человек, который готов заплакать из-за отсутствия любимого, и добавила голосом, который внезапно стал раздраженным:

— Ну, отец мой, а теперь скажи мне, а что случилось бы, если бы я имела неблагоразумие поговорить со своим мужем, как ты мне советовал, подталкиваемый своим проклятым визирем? Да, что бы случилось? Наверняка мой супруг стал бы относиться ко мне с долей презрения и недоверия; он перестал бы любить меня и даже возненавидел бы меня, и это, по правде говоря, было бы справедливо. И все это из-за оскорбительных предположений и гнусных подозрений твоего визиря, этой нечестивой бороды.

И, сказав это, принцесса подняла занавеску и с демонстративным шумом гневно вышла.

И тогда царь повернулся к визирю своему и крикнул ему:

— Ах ты, сукин сын! Видишь теперь, что с нами происходит по твоей вине?! Клянусь Аллахом! Я не знаю, что все еще удерживает меня от того, чтобы вогнать длину твою в ширину твою! Поостерегись еще хоть раз бросить подозрение на моего зятя Маруфа — и ты увидишь, что тебя ждет!

И он, искоса взглянув на него, вышел из залы заседаний.

Вот и все, что было с ним.

Что же касается Маруфа, то с ним случилось вот что. Когда он покинул город Хотан, столицу владений царя, отца принцессы, супруги его, проскакав по безлюдным равнинам в течение нескольких часов, он почувствовал, что его мучает сильная усталость. Он не привык скакать верхом на царских лошадях, ведь его профессия сапожника не позволила ему стать прекрасным наездником. И к тому же он стал беспокоиться о последствиях своей истории, и он начал горько сожалеть о том, что рассказал принцессе всю правду. И он сказал себе: «И вот теперь ты вынужден блуждать по дорогам, вместо того чтобы упиваться объятиями своей сладкой жены, чьи ласки заставили тебя позабыть о злополучной Коровьей Лепешке из Каира».

Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

А к тому же он стал беспокоиться о последствиях своей истории, и он начал горько сожалеть о том, что рассказал принцессе всю правду. И он сказал себе: «И вот теперь ты вынужден блуждать по дорогам, вместо того чтобы упиваться объятиями своей сладкой жены, чьи ласки заставили тебя позабыть о злополучной Коровьей Лепешке из Каира».

И, вспоминая все прошлые ласки своей возлюбленной, разлука с которой жгла его сердце, он почувствовал, что горько сожалеет о собственном нынешнем положении, и он горько плакал, читая в уме своем печальные стихи о разлуке. И, стеная таким образом и выдыхая боль разлуки с любимой строками стихов, описывающих похожие случаи, он прибыл на рассвете в небольшую деревню. И он увидел феллаха, пашущего поле плугом, в который были запряжены два вола. И поскольку при своем поспешном бегстве из дворца и из города он забыл прихватить провизию для путешествия, его мучили голод и жажда. И он подошел к феллаху, поприветствовал его и сказал:

— Мир тебе, о шейх!

И феллах ответил на это приветствие, сказав:

— И тебе мир, милость Аллаха и благословение Его! Ты, несомненно, о господин