– Не ожидал, не ожидал… – Витька вздохнул. – Кто там следующий? Ты, Лен, как?

– Я – за! – сказала Ленка и ослепительно улыбнулась персонально Виктору свет Андреевичу. А в мою сторону при этом и не взглянула даже…

Ну, что она за человек такой?!

– Жорик, ты как?

Вместо ответа Жорка вопросительно посмотрел в мою сторону. Я лишь пожал плечами.

– Я, это… словом, как все! – нехотя буркнул Жорка. – Мне, это… какая, блин, разница.

– Ну, это, блин, не ответ! Так ты «за» или «против»?

– Господи, сколько шума из ничего! – сказал я, вставая. – Ехать – так ехать, оставаться – так оставаться!

– Ехать! – решительно заявил Витька.

– Давайте тогда сворачиваться, а не языками молоть!

«Свернулись» мы на удивление быстро. Так же быстро погрузили свои пожитки в машину.

– Ну что? – сказал Сергей, озабоченно озираясь по сторонам. – Ничего не забыли?

– Никто не забыт и ничто не забыто! – браво отчеканил Витька. – Так что, можете заводить мотор, сэр!

Сергей посмотрел на свой многострадальный «Жигулёнок», потом перевёл взгляд на нас и озабочено покачал головой.

– И как же я вас всех тут размещу, други мои?

– Втиснемся! – оптимистически заверил его Витька. – Первый раз, что ли.

«Втискивались» мы долго и довольно-таки бестолково, а когда наконец «втиснулись», разместились и окончательно, можно сказать, утряслись, картина получилась следующая.

Переднее сидение – Серёга с Наташей. (Плюс Булька, но это не в счёт.)

Заднее сидение – слева у окна Жорка (на коленях Лерка), рядом с ним Витька (на коленях Ленка), и, наконец, я (на коленях два увесистых рюкзака).

Все довольны, все смеются!

Впрочем, не все…

Витька вдруг со всего размаху хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ах, я, растяпа!

– Ты чего? – повернулся к нему Серёга. – Забыл что?

– Донки! – не проговорил даже, простонал Витька. – Я же их вчера поставил! Новенькие!

Ну, вот, опять.

– Я быстро! – горячо заверил нас Витька, с трудом выбираясь из машины. – Пять минут, максимум!

– Три! – безжалостно говорит Наташа. – Да и трёх многовато!

– Да ты что?! Вон куда бежать!

– Да беги уж ты, горе ты наше коллективное!

Ничего на это не отвечая, Витька лишь обречённо махнул рукой и потрусил куда-то вдоль берега, а Сергей вновь заглушил мотор.

– Ну, кто ещё чего позабыл? – спросил он, вновьоборачиваясь к нам. – Вспоминайте, пока есть время.

– Санечка, двигайся сюда! – сказала вдруг Ленка. – А я к тебе на колени.

– А Витька? – спросил я, постаравшись придать своему голосу самое полное безразличие.

– А он пусть на твоё место потом сядет.

– Правильно! – Сергей в третий раз обернулся и незаметно подмигнул мне. – К рюкзакам его, нехорошего человека! – он взглянул на часы и добавил: – Кстати, пять минут уже на исходе.

Прошло ещё пять минут, потом десять… Витька не появлялся.

– Наконец-то! – воскликнула Наташа, первой узрев вдали знакомый тощий силуэт. – И не спешит, наглец!

– А ну, кажи добычу, сын мой! – строго спросил Сергей, когда Витька, наконец, приблизился к машине почти вплотную. – Что, ни рыбы, ни донок?

Вместо ответа Витька лишь уныло развёл руками.

– Спёрли? – спросил Жорка, высовываясь в окно.

– Может, и спёрли! – мрачно ответствовал Витька. – А может…

– Да он их просто не нашёл! – закончила за Витьку Наташа. – Первый раз, что ли!

– Может, и не нашёл! – буркнул Витька, отворяя дверку.

Тут его ожидал ещё один, ещё более «приятный» сюрприз.

Отступление. За сутки до…

Профессор

Уже подходя к месту раскопок, профессор, по возбуждённым возгласам студентов, скопившихся в одном-единственном месте, понял, что обнаружено нечто неординарное.

Он ускорил шаг.

– Виталий Павлович! – откуда-то, из-за студенческих спин вынырнул возбуждённый Бугров. – Сюда скорее! Тут…

Студенты, завидев профессора, расступились, и профессор с первого же взгляда понял причину охватившего всех возбуждения. Он подошёл поближе, остановился.

– Ведь это кроманьонец, не так ли, Виталий Павлович? – спросил Бугров. – Даже, если уж быть точным, кроманьонка…

Профессор наклонился.

«Всё правильно, – мысленно отметил он. – Это женский скелет, причём, скелет совсем молодой женщины… И она несомненно принадлежит к кроманьонской расе…»

Все ранее найденные скелеты были типично неандертальские. И все без исключения принадлежали мужчинам зрелого возраста. Как и почему среди них оказалась эта женщина, причём, женщина совершенно другой эпохи и даже…

Профессор наклонился ещё ниже, внимательно осматривая череп.

Удивительно, но антропологически эта женщина куда ближе к средиземноморскому типу первых представителей земледельческих культур, нежели к палеолитическому кроманьонскому типу, как следовало ожидать. Но ведь тогда…

Тогда она просто не могла быть современницей этих неандертальцев. Никак не могла!

Профессор выпрямился, оглядел притихших студентов.

– Скорее всего, это случайное совпадение, – сказал он. – Конечно, без радиоуглеродного анализа сказать что-нибудь определённое затруднительно…

– А, может, это какие-то необычайно поздние неандертальцы? – высказал предположение кто-то из студентов. – Из позднего палеолита.

– Исключено! – авторитетно заявил Бугров. – Я даже сомневаюсь, что они из мустьерской эпохи. Скорее всего, поздний ашель. Вот! – он наклонился, поднял один из грубо отёсанных камней. – Типично ашельский нуклеус.

– А как, вообще, их различают? – спросил всё тот же студент. – Ашельский… мустьерский… в чём их разница?

– А ты, вообще, знаешь, что такое нуклеус? – весело поинтересовался Бугров у настырного студента. – Знаешь?

– Обколотая сердцевина камня, – пробормотал не совсем уверенно студент. – Полуфабрикат, одним словом.

– Молодец! – Бугров покосился на профессора, помолчал немного и сказал, постаравшись придать голосу максимум солидности: – Так вот, мустьерские нуклеусы пирамидальной формы, а этот смотрите какой округлый.

– Ашель так ашель, – сказал высокий студент в очках. – Тогда непонятно, откуда там кроманьонка…

– Не будем спешить с выводами. – Профессор взял нуклеус, повертел его в руке, вновь вернул Бугрову. – Подождём лучше результатов анализа.

* * *

Теперь Ленка сидела у меня на коленях, а Витьке пришлось утешаться компанией двух увесистых рюкзачищев. Правда, по кислой роже его легко можно было догадаться, насколько слабым вышло сие утешение.

– Натаха, вруби шарманку, что ли!

Ага, теперь тебе музыки захотелось!

Ленка взяла мою ладонь, осторожно провела по ней тонкими пальцами.

– Хочешь, погадаю?

– Хочу, – сказал я. – А ты что, цыганка?

Она, повернувшись вполоборота, посмотрела на меня зелёными своими глазищами. Внимательно так посмотрела…

– Нет, я русалка!

– Понятно!

– Ничего тебе непонятно!

Она долго и внимательно рассматривала мою ладонь.

– У тебя такие странные линии…

– Почему странные?

– Не перебивай!

Некоторое время мы ехали молча. Я искоса взглянул в Витькину сторону.

Виктор свет Андреевич еле выглядывал из-под наваленного на него барахла. Успевший уже чуть пожелтеть синячище придавал его и без того скорбной физиономии какой-то дополнительный трагический оттенок.

– Знаешь, у тебя будет резкое изменение в жизни! – радостно сообщила мне Ленка. – И уже скоро!

– Оно уже было! – тихо прошептал я ей на ухо. – Вчера