Разговорились.

На Стасе тоже сказалось обаяние девушки, и он блистал красноречием, то выдавая смешные анекдоты, то вспоминая не менее забавные эпизоды из своей «рыбинспекторской» жизни.

Поговорили о хобби каждого, обсудив любимое занятие Жанны – чтение книг. Времени у неё свободного было совсем мало, однако читала она почти каждый вечер – на ночь, и Стас выдал речь, сводившуюся к сентенции: пришла эпоха читательского упрощения, налицо управляемое сведение читательской аудитории к потреблению легкозабываемой продукции, судя по насыщению Интернета и ТВ стрелялками и ходилками, а современная женская проза в основе своей есть слюни, сопли, обнимашки, целовашки, экзотический секс и мечты о принце.

– Вы говорите прямо моими словами, – засмеялась Жанна.

– Но больше всего, – закончил речь Стас, – меня бесят блогеры, в большинстве своём двадцати– и двадцатипятилетние юнцы, берущиеся составлять рейтинги писателей на основе прочтения десятка книг. Для такого дела нужно классно знать литературу и очень много читать, как это делали критики прошлого, к примеру, Брандис и Дмитриевский. Но скороспелым оценщикам всё это пофигу! Главное, что они, такие гениальные и всезнающие, сделали свой выбор, абсолютно не отражающий объективное состояние пишущей братии, диктуя тем самым своё мнение ещё большим, чем они, невеждам. Я бы вообще устраивал экзамены для блогеров, прежде чем давать им площадки для высказывания своих гениальных мнений. А то несут… извините, чушь и при этом получают от дураков-подписчиков большие деньги, ни за что не отвечая!

Жанна покачала головой.

– Вот уж не ожидала, что такое заявление сделает…

– Дурак? – осклабился Стас.

– Молодой парень, который сам наверняка часами торчит в Сети.

– Я не торчу, – не обиделся Стас. – Я из тех, кто предпочитает старомодное общение и физический отдых. До старости мне ещё далеко.

– Старость – это когда с тобой начинают воевать давно знакомые, окружающие тебя вещи, – вставил Нестор. – Так говорил мой дед, когда ему исполнилось девяносто шесть лет. Но услышал я это от моего отца.

Жанна посмотрела на него задумчиво.

– Твои родичи были мудрыми людьми.

– И строгими.

– Это неплохо, в семье должен быть кто-то строгий. Кстати, не думала, что увижу вас. Я действительно здесь случайно, собираюсь с подругой в шесть часов послушать одного талантливого музыканта, будет выступать в местном Доме культуры на Рогова.

– Кто выступает? – спросил Стас.

– Алексей Архиповский.

– О! Мой решпект! Это ведь известный балалаечник?

– Он не просто балалаечник, он волшебник! Что он делает с обыкновенной балалайкой – закачаешься! Никто в мире так не играет!

– Я как-то за рулём по Авторадио слышал его исполнение, почему и запомнил. Нест, ты не слышал?

Нестор кивнул.

– Не могу сказать, что он любимый мой музыкант, скрипка нравится мне больше, но играет Архиповский действительно великолепно.

– Надо было взять запись его выступления, – издал смешок Стас, – и прокрутить председательше, она бы и без нашего внушения сдалась.

– Вы о чём? – спросила Жанна.

Стас бросил на Нестора виноватый взгляд.

– Да мы сходили с ним в ТСЖ…

– Зачем?

– Моих родителей замучили судами и претензиями, причём совершенно необоснованными, незаконными, ну, Нестор сходил со мной к председателю ТСЖ.

Жанна посмотрела на смутившегося Нестора.

– Надеюсь, ты не использовал «засос»?

– Что? – не понял Стас.

Нестор отвёл глаза.

– Она бы… председательша… без «засоса» даже не стала бы нас слушать. Я просто поставил злоблок.

– Чёрт бы тебя побрал! – Жанна хотела добавить что-то, но сдержалась. – Ты хоть понимаешь, что может случиться?! Мы же сейчас сидим на стратегической игре, шаг влево, шаг вправо…

– Расстрел? – развеселился ничего не понявший Стас.

– Хуже! Сорвётся множество запланированных операций! Если об этой твоей самодеятельности узнает Сивков…

– Я не мог пройти мимо, – хмуро возразил Нестор. – Всегда помогал в таких случаях и буду помогать и впредь.

Жанна задохнулась от гнева, с удивлением разглядывая его лицо.

– Убиться веником! Ты что, и в самом деле не понимаешь?!

Нестор выдержал её взгляд.

– Ваш «Призрак» – не стройбат, где все ходят по командам старшины. Я согласился работать с вами только из соображений принести пользу. Не ограничивайте мою свободу.

Она покачала головой, взгляд девушки изменился, наполнился жалостью и сочувствием одновременно.

– Да, ещё раз убеждаюсь, что Хвощёв прав… ты по натуре анархист. По крайней мере, не говори о своём походе никому, и уж если припрёт – извещай меня.

– Хорошо, – буркнул он.

– Ладно, отдыхайте, мне пора идти. – Жанна поднялась, направилась к выходу из кафе, но вернулась. – А не хотите послушать Архиповского? Я буду не одна, с подругой.

– Если она такая же красивая, как вы, – сделал Стас комплимент слиперше, – то я соглашусь.

– Лучше, – улыбнулась Жанна. – К тому же она моложе меня лет на десять.

– Идём? – загорелся Стас.

Нестор подумал, загоняя вглубь души смуту и обиду, расслабился и вылез из-за стола.

– Пошли…

Паника среди персонала «Современных архитектурных инициатив» началась после того, как стал известен результат операции по устранению советника президента Брусникина: группа из двенадцати боевиков ЧВК не вернулась с задания! С Рубиновым не связался ни один участник операции, без следа исчезли и два личных телохранителя – Бык и Чёрт (Чертков), пропали три внедорожника и дрон, наблюдавший за озером, где Брусникин должен был ловить рыбу.

Рубинов ждал доклада от командира операции час, затем связался с Альтеррусом и попросил его подключить структуры Минобороны, имевшие в своём распоряжении оперативно-тактический центр и военные спутники, контролирующие территорию Подмосковья. «Решала», и в самом деле обладавший обширными связями, обещал помочь, позвонил через сорок минут и сообщил, что спутники не видят в районе озера Белого ни один указанный внедорожник, как не нашли они и Брусникина среди рыбаков, коих всегда здесь было достаточно.

– Пошли туда группу, – посоветовал Альтеррус командиру «Архитектурных инициатив». – Не понимаю, как могут исчезнуть целых двенадцать вооружённых головорезов!

– Да послал уже, – оскалился Рубинов, поправляя очки вижн-системы; общались они с помощью оптического комплекса с дополненной реальностью, и в глубине очков Рубинов хорошо видел лицо «решалы», выражающее злобное недовольство и презрение. Эту ухмылку приятеля Рубинов ненавидел, однако вынужден был терпеть, как и выходки Альтерруса, считавшего себя суперменом.