Комнаты «для юных леди» соответствовали стилю и масштабам самого дворца. Огромное светлое пространство, под сводом которого можно было разместить земной пятиэтажный, десятиподъездный дом со всеми проживающими там квартиросъемщиками. Мраморные колонны, увитые вьющимся и цветущим растением, вроде плюща. Деревянная, украшенная глазурью и золотом роскошная мебель в стиле земного барокко. Бассейн из янтаря. Кусты цветов, похожих на розы. Статуи и фонтаны, зеркала и голографические отражатели…

Здесь Лодин оставил Влада, его охрану и Ингу. Однако, чтобы поговорить с любимой, Владу необходимо было избавиться и от остальных ненужных свидетелей.

– Ну, уж теперь, Хаташ, вы можете подождать за дверью? – едва сдерживая раздражение, спросил землянин. – Мне нужно серьезно поговорить с моей подопечной. Без вас!

– Если вы так хотите…

Офицер Шауда не спорил, но дал понять, что Сесаху, в его понимании, следует хотеть совершенно обратное.

– Я этого требую!!

Влад наконец сорвался и рявкнул так, что транслятор едва сумел превратить его львиный рев в набор звуков, свойственный разгневанному светоеду. Любовь и в самом деле могла довести человека до безумия. Подавляя в себе приступы ревности, Влад дошел до такого нервного напряжения, что вот-вот мог заехать зеленому уродцу кулаком меж глазных щелей.

– Еще раз помешаете мне исполнять мою работу, и, клянусь, будете выполнять ее сами!!!

Хаташ не испугался, напротив, скорчил гримасу, означающую: «ой, какой страшный!» Но угроза сработала. Вечно невозмутимый офицер шаудянской армии вышел из апартаментов вместе со своими подчиненными.

– Что с тобой?!

Инга только теперь поняла, какая буря эмоций клокочет в ее земном друге.

– Со мной?

Разрядившись на офицере охраны, Влад стал заметно спокойнее. Он смог сдержать первое желание выругаться, прошел к креслу и опустился на мягкие подушки, не отрывая взгляда от глаз красавицы.

– А ты как думаешь?

Инга честно пожала плечами. Влад так удивился простоте и откровенности этого жеста, что не сразу нашелся.

– Ты хочешь сказать, что во время состязаний не строила глазки его величеству? – наконец, в лоб спросил парень.

– Конечно, нет.

Инга и в самом деле верила в то, что говорила! Ее удивляли и пугали предположения друга!

– Но ты же так обрадовалась, когда он выиграл?!

Влад оказался настолько обезоруженным честностью ее взгляда, что продолжал спрашивать скорей по инерции, чем от желания прижать виновницу к стенке.

– Конечно, я ведь за него болела! – удивленно развела руками Инга.

– Болельщики не воспринимают чужую победу, как свою собственную! – объяснил ход своих мыслей Влад. – Так ведут себя лишь фанаты. Когда ты успела стать фанаткой местного президента?

– Не президента, а короля. – Теперь ее мимика говорила о желании серьезно обидеться. – Влад! Я не умею чувствовать наполовину! Если я болею, то болею! Если люблю, то люблю!

Не зная, верить ей или нет, но не желая доводить дело до очевидной ссоры, землянин вынужден был пойти на попятную.

– Извини, но мне показалось, что ты увлеклась королем! Нет, так нет. Давай забудем, что я вспылил. Только помни, пожалуйста: мы хотим выбраться отсюда, заставив Ильвига чувствовать себя нам обязанным. И, милая, не переиграй с ним, пожалуйста. Легче пустить себе пулю в лоб, чем в серьез не влюбиться в твою улыбку! Если Ильвиг влюбится и захочет присвоить себе твое сердце, клянусь, Инга, я просто убью его, чего бы мне это потом не стоило!

Инга вздрогнула. Парень не блефовал, он говорил от чистого сердца. Ее губы тронула растерянная улыбка.

– Ты, наверное, голодный? Покормить тебя?

Влад сам удивился, как быстро тает под ее взглядом. Позорная слабость, но он ничего не мог с собой сделать…

В комнатах «для юных леди» имелось все, включая самое современное, по меркам Ротона, бытовое и электронное оборудование. Столик «породил» из себя дымящееся от жара нежное печеное мясо, незнакомые Владу овощи, суп, паштет, фрукты, сладости и бутыль с алкогольным золотистого цвета напитком.

Инга заботливо и счастливо улыбалась, глядя, как Влад с жадностью поглощает изыски дворцовой кухни. А молодой человек злился и на самого себя, и на весь свет, но только не на нее. «Семейная ссора закончилась семейной идиллией!» – насмехаясь над собственной доверчивостью, злорадствовал Влад.

– Не знаешь, почему Лодин так о тебе заботился? – дождавшись, пока землянин дойдет до десерта, вслух подумала Инга.

– Разве заботился?

Влад не сомневался, что этот скользкий и холодный тип едва ли когда-то о ком-то побеспокоится по доброй воле.

– Не заметил? Он сам предложил тебе посмотреть мою комнату. Зачем ему это? Ты говорил, что хочешь побыть со мной?

Влад пожал плечами:

– Ничего я не говорил. Все равно не стоит брать это в голову! Церковник наверняка заметил, что я нервничаю, наблюдая, как активно ты поддерживаешь его величество. Захотел, чтобы мы поговорили до концерта, чтобы не стали ругаться там, где нужно молчать и слушать. Обычная вежливость и забота о повелителе, пожелавшем произвести на нас впечатление.

– Может быть… – кивнула Инга, однако ее лицо сохранило озабоченное выражение.

У Влада было целых пять часов на то, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли и чувства. Инга смотрела на него теми же пленяющими, бездонными, блестящими от неподдельного интереса глазами. От нее исходило все то же притягивающее, доброе, согревающее душу тепло. Подозревать и ревновать настолько чистое, настолько открытое существо казалось низким и глупым.

Влад поел, умылся, почистил одежду и почувствовал себя гораздо лучше, чем утром. Впереди у него были: один концерт, разговор с королем и… Полет на Землю. Если нет, то приличная жизнь где-нибудь здесь, на Ротоне, благодарность короля за спасение мира для его народа… А там… Не стоит загадывать! Они находились среди людей, они были живы, они были вместе…

Главный Оперный Театр Ротона построили по тому же принципу, что и дворец для игры в стиктайд: вертикальная труба с выходящими во внутренний двор ячейками-лоджиями. Лишь на месте бассейна располагалась круглая сцена, а крышу и внутреннее пространство театра спроектировали таким образом, чтобы добиться от громадного помещения наилучшей акустики.

От светоедов Влада сопровождал только Хаташ. Даже офицеров личной охраны землянин посчитал лишними, объяснив это тем, что искусство короля не должно услаждать слух необразованных телохранителей. На самом же деле Влад планировал подгадать момент, чтобы заговорить с королем. Избавиться на время от одного светоеда было проще, чем от всех сразу.

В опере не было «язычков» для фанатов. Мягкие лежаки лоджий производили умиротворяющее, располагающее на философский лад впечатление. Они не предназначались для светоедов, но обладали собственным антигравитационным полем. При желании, возлежащий на лежаке гость мог парить в воздухе в невесомости, избавляя себя от любых неудобств, связанных с соприкосновением частей тела с мягкой белой кожей обивки.