Потом исчезала часть пола прямо рядом с Алфеусом, в дыру снизу на нас таращились изумленные адепты. К счастью, пол вернулся первозданным.

Та же участь постигла одну из занавесок и канделябр с магической сферой. Вернулся канделябр, правда, уже без нее, хотя очень старалась держать на сфере фокус.

Алфеус Глом исчезать никак не хотел, как ни пыталась.

В конце концов, я выдохлась настолько, что еле стояла на ногах. В голове поплыло, и картинка медленно, но верно начала смазываться. В груди шевельнулось тревожное — не выполню дополнительное задание и вылечу с экзамена.

Но последняя попытка сосредоточиться обернулась падением. И если бы не Алфеус, успевший подхватить у самого пола, точно стукнулась бы головой.

— Не могу… — прошептала я в ужасе.

Воображение уже рисовало, как меня с позором выгоняют за ворота, и я с котомкой на палке бреду одиноко в закат. Жутко захотелось спать, я попыталась сомкнуть веки, но шлепки по щекам вернули в реальность.

— Не отключаейтесь, мисс Хор, — строго проговорил профессор, к которому вдруг вернулась уверенность и твердость. — Ректор Люкс, она обессилена. Ей нужен отдых.

Слабая и вялая, я повернула голову к ректору. Он чему-то улыбается и, не глядя, что-то записывает в свитке.

— Отлично, профессор. Отнесите ее в лекарский корпус. Дайте настойку магиутерококка и только тогда спать.

— Конечно, ректор.

Потом к моему огромному изумлению Алфеус Глом поднял меня на руки и вынес из аудитории. Слабая и полуживая я все равно прекрасно понимала — профессор некромантии несет меня по Ардэну и буквально чувствовала взгляды адептов. Матеньки… как потом на глаза показываться.

Чтобы не видеть их любопытных глаз, я отвернулась к профессору. Пах Алфеус приятно — смесью каких-то трав и асфальтом после дождя. В таком положении я застыла до тех пор, пока он не уложил меня в кровать. Только тогда осмелилась спросить, голос получился слабый и тонкий.

— Я провалилась, да?

Профессор укрыл меня до подбородка и сказал:

— Нет.

— Я же не выполнила…

— Вы достаточно сделали, чтобы продемонстрировать умение вызывать дар и обезвреживать его, — пояснил профессор, — остальному вас обязан научить Ардэн.

Пока до меня доходило, что таким изощренным образом меня проверяли, профессор окликнул лекаря. Девушка подбежала быстро и бесшумно.

— Одну дозу магиутеракокка, — скомандовал он, — и покой. Попрошу заботиться особо тщательно. Это очень ценная адептка Ардэна.

Очнулась на следующее утро, обнаружив на своей кровати Наоки и Мирчу. Когда открыла глаза, «повелительница зверей» заорала на весь лазарет:

— Вивиана! Как круто!

И кинулась меня обнимать. Мне обниматься не хотелось. Хотелось пить, о чем сразу и сказала. Когда Мирча подала стакан, выглушила его буквально залпом и отдала.

— А… вы чего тут? — спросила я, понемногу восстанавливая в памяти события вчерашнего дня.

Наоки даже обиделась.

— В смысле? Мы тут с восхода торчим. Чтобы поприветствовать новую адептку Ардэна, которая наделала столько шума.

То, что экзамен проходил у меня довольно масштабно, я помнила и сама. Но не заметила, чтобы поднимала шум, и все исчезновения были в пределах аудитории. Это я точно помнила. Если не считать дыры в полу, которую благополучно заделала.

— Что имеешь в виду? — поинтересовалась я и села. К облегчению, на головокружение не осталось даже намека, видимо настойка магиутерококка сделала свое дело.

Мирча хмыкнул, а Наоки захлопала ресницами.

— Ой, будто не знаешь, — проговорила она. — Тебя профессор Глом на руках по Ардэну носил. Вот что имею.

Я смутилась. Вчера была такой слабой, что особо смущаться сил не было, зато сейчас ощущения накатили с двойной силой, щеки запылали. Видимо, очень заметно — Наоки протараторила:

— Да ты что! О твоем экзамене вся академия говорит! Это же круто!

— Не вижу ничего крутого, — пробормотала я, не зная, куда деться и под какое одеяло забраться. А в памяти очень некстати всплыл запах профессора, кажется, даже почувствовала его снова. Матеньки… Этого мне еще не хватало. — Я ничего не натворила?

— Ты? Да вроде нет, — быстро отозвалась Наоки. — Правда в кабинете растенелогии на столе препода появился кусок колонны. А в комнате Николы непонятная занавеска.

Про Николу сейчас слушать вообще не хотелось. Но Наоки уже назвала его имя, и за ним вереницей в обратную сторону стала распутываться цепочка событий. Аудитория, дверь, Никола, Васервальд…

Почему-то он мне помог. Опять. И объяснить поведение стихийника не могу до сих пор. Если злость Ника можно понять хотя бы потому, что я не поддалась его напору, то Александр… Что ему надо? И почему я не могу выкинуть его из головы?

Пришла лекарь, бесцеремонно подвинула моих теперь уже однокурсников.

— Так, потеснились, — сурово проговорила она, — быстро.

Потом приложила ладонь к моему лбу, поводила каким- то шаром над головой, посмотрела в него и заключила:

— Все в порядке. Уровень магии восстановлен. Можно возвращаться к привычному образу жизни. Рекомендую включить в рацион слизь белых савгатусов для укрепления магической опоры. Она, может, и не очень вкусная, но крайне эффективная.

Мирча и Наоки покривились. Когда лекарь ушла, Наоки проговорила:

— Она сама бы ела эту слизь савгатусов…

— Пробовала? — поинтересовалась я, осторожно вылезая из постели. К счастью, переодевать меня никто не стал, и я все еще в брюках и блузке.

Наоки кивнула.

— Угу. Было дело. Перетрудилась при дрессировке барана. Баранов, скажу я тебе, не просто так называют упрямыми…

Мирча поправил:

— Вообще-то ослов.

Наоки так страшно на него посмотрела, что тот сразу поджал губы, а Наоки продолжила:

— Так вот. По вкусу эти совгатусы что-то среднее между недоваренной манкой и касторовым маслом.

Что такое недоваренная манка я знала прекрасно — мачеха любила ею кормить.

— Фу…

— Вот и я о чем, — проговорила Наоки, потом ее глаза сощурились, она добавила: — а знаешь еще что?

— Что? — спросила я, завязывая ботинки.

— Кода мы заходили, совершенно случайно наткнулись на Васервальда. Он ошивается возле лекарского корпуса со вчерашнего дня. Спрашивать у него, конечно, мы ничего не решились. Но… даже не знаю. В лазарете ведь кроме тебя никого нет.

Мне снова захотелось забраться под одеяло, а еще лучше — под кровать. Или совсем исчезнуть, в конце концов, я телепортер или нет? Но Наоки смотрит так, что ясно — не отстанет, пока не узнает всё.