От подкупленной помощницы нотариуса она узнала об итальянскойкартине, и тогда перед ней появилась настоящая цель.

Это давало ей шанс, единственный в жизни шанс вырваться изтусклых будней и превратить жизнь в праздник.

То, что на ее пути стоял родственник, троюродный братАлексей Кириллович, не остановило Веру. Она шла к цели, сметая все на своемпути. Очень своевременно подвернулся ей Роман Войтенко, с его болезненнойманией, с его убеждением в собственной гениальности и с тем, что окружающие егобессовестно обкрадывают.

Когда Вера увидела подделанный Романом пропуск и поняла, чтоэто он убил Животовского, она решила, что судьба в его лице послала ей орудиедля осуществления своей цели.

Она не проговорилась ни одной душе о своем открытии ипринялась обрабатывать Романа, внушать ему, что именно Алексей Кириллович Волкоедовпохищает его гениальные идеи…

Семена упали на благодатную почву, убеждать людей Вераумела, а Роман Войтенко был готов поверить чему угодно. Его мания требовалановых жертв, как лесной пожар требует новой пищи, уничтожая все на своем пути…На Веру же совершенно никто не обращал внимания, не принимал ее всерьез, никомуи в голову не пришло бы, что она может совершить какой-то неординарныйпоступок. Все окружающие считали ее заурядной дурой, она и сама поддерживалаэто их заблуждение, так легче…

Алексея Волкоедова не стало.

Вера расчистила себе путь к богатству.

Она посмотрела на часы. До прихода нотариуса оставалось ещепять минут.

В это время к ней приблизился широкоплечий верзила с наголообритой головой.

Он осклабился и проговорил:

— Здравствуй, Вера, тебе Штабель привет передает.

— Кто? — переспросила Вера, еще ничего не понимая,но инстинктивно чувствуя, что между ней и ее великой мечтой снова кто-то стоит.

— Кто? — повторила она. — Какой еще Врубель?

— Не Врубель, — мрачно оборвал ее верзила, —а Штабель. Ты что, реально Штабеля не знаешь? — такое предположениепоказалось ему самому таким удивительным, что он высоко поднял брови.

— Не знаю я никакого Штабеля!

— Это плохо. Штабеля, конкретно, все знают, —парень посмотрел на Веру с неодобрением, — и без Штабеля такие дела пожизни не делаются! В общем, он тебе велел передать, что картинку, типа, твоюпродать он поможет…

— Мне никакая помощь не нужна! — Вера попыталасьговорить твердо и решительно, но это у нее плохо получалось.

— Ты, кажется, плохо расслышала? — с плохо скрытойугрозой проговорил парень. —Штабель тебе поможет, блин, продать картинку!Тебе, конкретно — тридцать процентов, ему — семьдесят!

— С какой стати? — вскрикнула Вера. — Этограбеж! Почему, интересно, я должна отдавать семьдесят процентов какому-то…Штабелю, которого ни разу в жизни не видела?

— Потому, блин, что он — Штабель! — рявкнул«браток». — Ты, типа, вроде русская, а по-русски не понимаешь! ЕслиШтабель так сказал, значит, так и будет! И чтобы больше никакого базара!

Он посмотрел на Веру, угрюмо набычившись и тяжело шевеляжелваками, и проговорил:

— Ты Штабелю по жизни должна уже за то, блин, что онтебе вообще жить позволяет!

В холле, оглядываясь по сторонам, появился нотариус Селиверстов.

Вера помахала ему рукой и шагнула навстречу. «Браток» мрачнопосмотрел ей вслед и проговорил:

— Я тебя, реально, предупредил!

Он сел в глубокое кожаное кресло и всем своим видом показал,что дождется Веру и что мимо него из банка ни одна муха не вылетит.

«Ну это мы еще посмотрим!» — подумала Вера, подходя кнотариусу.

Владимир Константинович вежливо взял ее под руку и подошел кмолодому человеку в элегантном черном костюме, охранявшему вход в подземноехранилище банка.

Охранник проверил их документы и открыл своим ключоммассивную, обшитую красным деревом дверь.

За этой дверью оказалась кабина лифта.

Дверь плавно закрылась, лифт бесшумно скользнул вниз иостановился.

Когда лифт снова открылся, Вера и нотариус оказались вдлинном коридоре, освещенном яркими люминесцентными лампами.

Еще один охранник проверил их документы, и они пошли позаветному коридору.

В конце его сидел на металлическом стуле еще один человек,на этот раз не в черном официальном костюме, а в пятнистом комбинезоне, савтоматом Калашникова на плече. Он снова проверил документы и потребовал уСеливерстова ключ от банковской ячейки. Убедившись, что ключ у него есть и чтоон настоящий, охранник набрал на пульте код, а затем повернул массивноеметаллическое колесо, похожее на штурвал океанского корабля.

Тяжелая бронированная дверь медленно отворилась, и клиентывошли в святая святых банка — в его хранилище, или, как называют его самибанковские работники, саркофаг.

В большом ярко освещенном помещении вдоль стен тянулисьдлинные ряды одинаковых металлических ячеек. Здесь уже находились два человека:прямо против входа стоял служитель, дежурный по хранилищу, высокий, слегкасутулый мужчина средних лет с длинными обезьяньими руками, а в глубине комнатысуетился возле открытой ячейки элегантный негр среднего роста, в отлично сшитомсером костюме.

— Ваш ключ, пожалуйста! — служитель протянул руку.

Селиверстов подал ему плоский металлический ключик, ислужитель, кивнув, повел их к банковской ячейке, в свое время арендованнойпокойной Анной Ермолаевной Лопатиной.

— Сэр! — окликнул служителя элегантныйнегр. — Я не понять, как пользоваться этот ящик!

— Минуточку! — отозвался служитель. —Сейчас яобслужу клиентов и подойду к вам. Я ведь вам уже дважды все объяснил…

— Я плохо понимать, — недовольно проговорил негр.

— Минуточку! — повторил служитель и пробормоталсебе под нос:

— Бестолковый какой-то…

Он осторожно вставил ключ Селиверстова в замочную скважину,повернул его, затем своим собственным ключом открыл второй замок и отступил всторону:

— Прошу вас.

Оставив клиентов наедине с открытой ячейкой, он поспешил напомощь бестолковому негру.

Владимир Константинович распахнул дверцу ячейки, выдвинулнаходящийся в ней металлический ящик и откинул его крышку.

— Вера Васильевна, — официально-торжественнымтоном проговорил он, — как нотариус и душеприказчик вашей родственницыАнны Ермолаевны Лопатиной я по ее поручению передаю вам содержимое этойбанковской ячейки…

С этими словами Селиверстов протянул девушке небольшойплоский пакет, завернутый в плотную желтовато-коричневую бумагу и опечатанныйсургучной печатью, какие еще используют иногда на почте при отправлении ценныхбандеролей.