Как самая настоящая трусиха сбежала.

Уткнулась носом в плечо и закрыла глаза. Потом на ее лице возникло лукавое выражение, а по губам расползлась улыбка.

Ну и вид был у Хаториана, когда она отвесила ему пощечину…

Интересно, кто-нибудь уже давал ему по физиономии или она первая?

Подперла лоб рукой и затряслась от нервного смеха. Судя по выражению королевского лица, точно первая. А вот и нечего приставать к девушкам.

— Как твой Филберт, как твой Филберт, — передразнила она его, высунула язык и состроила жуткую гримасу.

В общем, так уж вышло, что напряжение, нагнетавшееся в последние дни нашло выход в выбросе эмоций. И из ванной Вильгельмина выбиралась уже в приподнятом настроении. Однако у дверей ее встретила Олеир. Вид у прислужницы был взволнованный, она выразительно взглянула на девушку и зашептала:

— Леди Виль, переодевайтесь скорее, к вам пришли.

Волнение Олеир мгновенно передалось Виль.

— Но кто? — пробормотала она.

А в голове не укладывалось, кто мог вызвать такую реакцию у ее прислужницы, которая без особого трепета встречала тут короля и его лордов?

— Королева — мать! — жарко шепнула она, округляя глаза. — Леди Феодора!

Так вот кто в доме настоящий хозяин…. Мысль проскользнула у Виль в голове, но развивать ее не пришлось, Олеир потащила девушку в гардеробную, поторапливая на ходу:

— Быстрее! Нельзя заставлять королеву ждать! — кинулась она к рядам с одеждой.

А Виль невольно вспомнилось, что она сегодня залепила целых две пощечины королю Хаториану, сыну этой самой леди Феодоры… И если королева — мать хоть вполовину похожа на мамашу Филберта, то ее ждет медленная и мучительная смерть.

Глаза у девушки закатились, а из груди вырвался жалобный вздох.

Последняя надежда, может не знает.

Но надежда быстро завяла. Судя по времени посещения — знает…

Пока Вильгельмина предавалась паническому настроению, всерьез поглядывая на окно гардеробной с мыслью сбежать, Олеир наконец нашла, что искала. Подскочила к ней, держа строгое белое платье в руках.

— З-зза-чем? — промямлила Виль, с подозрением глядя на платье.

Струящаяся белая ткань почему-то наводило на мысли о саване.

— Не тяните время, принцесса. Белый цвет одежды обязателен для первого официального представления королеве!

У девушки немного отлегло от сердца. Но только она собралась облачиться, как Олеир вытащила еще один атрибут, необходимый по ее словам для представления королеве — корсет. Несколько секунд они яростно препирались, сверкая глазами, Но шепотом. Потом Виль все-таки позволила затянуть себя в этот жуткий панцирь.

Но когда с одеванием было закончено и девушка взглянула на себя в зеркало, надо сказать, результат ее удивил. Белое платье делало ее строгой и гордой, а благодаря корсету талия сделалась такой узенькой! Так что да… Она даже засмотрелась…

— Леди Виль! Не отвлекайтесь, надо выбрать драгоценности!

А вот тут выбор был однозначен.

— Дай мое ожерелье, Олеир.

Синие глаза, блестящие от волнения, синие камни в ожерелье. Струящееся белое платье, в котором она казалась тонкой и какой-то неземной. Осталось только высоко подколоть густые темные косы, и образ был закончен.

Непривычно. Такой Виль себя еще никогда не видела.

— Пора, леди, не заставляйте королеву ждать, — шепнула Олеир, подталкивая девушку к двери.

Снова мелькнула мысль сбежать, но она приказала себе не трястись. В конце концов, не съест же королева — мать почетную гостью из Илтирии?

И с замирающим сердцем вышла из спальни.

На диванчике в гостиной сидела пожилая женщина в белых одеждах. Виль ожидала чего угодно, гнева, презрения, высокомерия. Любой реакции.

— Так вот ты какая, принцесса из Илтирии… — проговорила женщина, чуть склонив голову набок.

— Вильгельмина Ванлерт, — присела в реверансе Виль, думая, что матушка Хаториана вроде не такая мегера, как герцогиня Танри и одновременно пытаясь не завалиться в сторону.

Королева — мать едва заметно улыбнулась, оценив ее потуги исполнить фигуру политеса, милостиво кивнула и указала на кресло напротив.

— А я Феодора, — сказала она просто.

Но в этой царственной простоте была столько властности, что любое ее слово воспринималось как приказ. И вместе с тем не вызывало отторжения. Истинная королева.

Виль немного расслабилась, хотели бы ее убить, точно не стали приглашать к столу. Да и не выглядела эта женщина злой или мстительной. А вот есть, откровенно говоря, хотелось. За своими переживаниями она совсем забыла, что осталась без обеда. Словно угадав ее мысли, королева напомнила:

— Поешь, дитя. Занятия магией отнимают много сил.

И улыбнулась. А в глазах что-то такое лукавое блеснуло. Виль не рискнула долго разглядывать эту властную даму, а уселась за стол и принялась за еду. Однако в голове все время вертелось, вдруг она что-то делает не так, не хотелось бы опозориться на глазах у королевы.

А та потерла унизанные перстнями пальцы, будто замерзла, и проговорила:

— Ты кушай, леди Виль, а я расскажу тем временем тебе кое-что.

Виль на миг застыла, не донеся ложку до рта.

— Да, ваше величество…

Женщина блеснула на нее темными глазами с каким-то удивительно молодым выражением на лице и проговорила:

— Можешь называть меня леди Феодора. Ты наверное уже заметила, у нас тут без особых церемоний

Девушка чуть на поперхнулась.

— Да ва… э… Леди Феодора.

— Ну так слушай, леди Виль, — и взглянула на нее в упор.

В этот миг дрожь прошла по телу Вильгельмины, потому что от этой женщины пошла ощутимая волна силы, а глаза будто вспыхнули, засветились изнутри. И оказалось, что они ярко синие, а темными кажутся из-за широкой черной подводки. Виль еще осмысливала увиденный эффект, а королева начала свой рассказ:

— Это случилось очень много лет назад. Я тогда была молодой, конечно, не такой, как ты сейчас. Но я тогда уже была королевой. Джагарт моя страна, я люблю его…

Она умолкла, глядя через окно на горы.

— Джагарт прекрасен, — проговорила Виль.

— Я рада, что тебе тут нравится, — улыбнулась женщина, возвращаясь к разговору. — Так вот, у молодой королевы Джагарта в юности была подруга. Золотая драконница…

Виль уже поняла о чем, вернее, о ком пойдет речь и неосознанно напряглась. А женщина продолжала:

— Потом они некоторое время не виделись, потому что драконница встретила своего единственного возлюбленного, и ушла вместе с ним. А королева Джагарта так увлеклась магией, что забыла обо всем на свете.