Первой на его появление отреагировала странная тетка.

– Борис! – метнулась она навстречу мужчине. – Он пропал!

Судя по отчаянию, в котором она пребывала, пропажа и впрямь была для нее значима. И Мариша насторожилась. Кто пропал?

– Мы с ним вышли погулять, – причитала тетка, – но стоило мне отвернуться, как он исчез!

– Что ты говоришь? Кто исчез?

– Он! Мой мальчик! Мое солнышко!

Мариша слушала и чувствовала, как ее спина покрывается мурашками. О ком говорит эта тетка? Кто пропал? Кто мальчик и солнышко? А что, если все это адресовано Михасику? Нет, терпеть дальше было не в силах Мариши.

– Ну что? – вскочила она на ноги, оказавшись рядом с Борисом и странной теткой. – Ребенок снова пропал? Вы его прокараулили?

Борис и носастая тетка уставились на Маришу с одинаковым выражением лиц.

– Да не смотрите вы так на меня! Да, я все знаю! Вот вы, – и Мариша ткнула в тощую грудь «няни», – забрали Михасика. А вы, – на этот раз она ткнула посильнее, потому что с Борисом церемониться было нечего, – вы хотели, чтобы Наташа вернулась к вам.

Лицо у Бориса сделалось странным.

– Слышь, ты кто такая? – прошипел он на нее. – Ты чего тут забыла?

– Боря, погоди, – остановила его женщина. – Мне кажется, я знаю эту даму. Простите, вы ведь соседка Наташи? Не так ли?

– Да, это я. И я вас нашла! Возвращайте Михасика!

Выражение лица Бориса сделалось еще более непонятным. Казалось, что он сейчас заплачет. Нет, нет, конечно, ей так только кажется. Не может такой человек и вдруг ни с того ни с сего взять и заплакать. Но все же лицо у Бориса сделалось странным.

– Бери! – хмыкнул он, скорчив физиономию, как у шкодливого мальчишки. – Видишь его тут?

Он над ней издевается?

– Где ребенок? – рассердилась Мариша. – Куда вы его дели?

Борис и женщина переглянулись, а потом одинаковыми жестами схватились за мочку левого уха. И, несмотря на общее несходство этих двоих, что-то очень родственное промелькнуло в них сейчас при этом движении. Мариша насторожилась, но тетка сбила ее с мысли. На своих ногах-ходулях она просто не могла стоять ровно, все время покачивалась, переминалась и постоянно канючила, кто же будет искать ее дорогого мальчика, ведь он пропал, пропал, пропал!

Каждый следующий возглас был громче предыдущего, и в конце концов тетка заверещала таким пронзительным фальцетом, что Борис, который до этого никак не показывал, что звук ее голоса режет ему слух, тут не выдержал, поморщился и рявкнул на тетку:

– Валька, заткнись!

К удивлению Мариши, тетка покладисто замолчала. Теперь она лишь хлопала глазами, поглядывая на Бориса, открывая и закрывая свой большой и ярко накрашенный рот, но издавать им какие-либо звуки остерегалась.

– Сначала с тобой, – сказал Борис, поворачиваясь к Марише. – Какого лешего ты приперлась сюда?

– Мне нужен Михасик.

– Ребенка у меня нет.

– Его взяла у Наташи вот эта женщина. Я готова в этом поклясться.

– Вот с нее и спрашивай.

Странная тетка отмерла.

– Борюсик, что ты такое говоришь? Это ведь ты просил меня взять ребенка у Наташи.

– Заткнись, дура!

Но на этот раз тетка его не послушалась. Губы у нее задрожали, а на глаза навернулись слезы.

– Почему ты меня оскорбляешь? Ты что, забыл, что в наших с тобой жилах течет благородная королевская кровь? Ты оскорбляешь меня и унижаешь самого себя, разговаривая, словно простолюдин!

– Господи, Валька, опять ты со своей байдой!

– Не смей выражаться, словно урка!

И на глазах женщины появились слезы. Это напугало Лебедева, который встревоженно воскликнул:

– Валька, да не реви ты!

– Я не Валька, я – Валькирия! Сколько раз тебе говорить.

– Все равно не реви! Стоит ли из-за какого-то паршивого щенка слезы лить.

– Не смей его так называть. Он не щенок, это мой ребенок!

– Этого еще не хватало!

Но тетка уже вовсю шмыгала носом.

– Сначала сам доведешь до слез, а потом еще и орешь! Злой ты! И в детстве меня обижал. И мальчика моего поискать не хочешь.

– Не хочу, – подтвердил Борис, что вызвало новый фонтан причитаний.

– Ты же мой брат! Ты должен помочь. Как я буду без него?

– Вернется твой мальчик.

– А если нет? Он, может быть, сейчас под машину попал! Может быть, его чужие люди к себе забрали! Мучают его, обижают!

Это она про Михасика! Ну надо же!

Теперь Мариша была твердо уверена, что понимает ситуацию. Эта придурковатая тетка взяла Михасика к себе, но не уследила за проворным мальчуганом. Он у нее удрал, а она бросилась за помощью к своему братцу.

– Слушайте, – произнесла Мариша, – не будем ругаться. Давайте лучше все вместе поищем мальчика. Ведь сейчас дорога каждая минута!

Ей показалось, что брат с сестрой взглянули на нее с удивлением.

– А что тут такого? – пожала плечами Мариша. – Раз пропал, надо его найти! Отношения можем выяснить и потом. Где вы его видели в последний раз?

– У нас во дворе. Мы гуляли, это было двадцать минут назад. Как только я поняла, что малыш пропал, я сразу же кинулась сюда.

На сей раз речь Валькирии прозвучала неожиданно толково. Марише даже показалось, что не такая уж она и дура, просто ловко таковой прикидывается, дурача и брата, и всех остальных. Но сейчас это было не важно, куда важней было определить нынешнее местонахождение Михасика. Судя по тому, как трепыхалась сейчас эта тетка, мальчику у нее было неплохо. А что не уследила за ним, так это и понятно. Привыкший к тому, что Наташа всегда следует за ним по пятам, куда бы он ни направился, Михасик не был приучен держаться рядом со взрослыми. Отошел на прогулке от своей сопровождающей и потерялся.

– Не беда! Наверняка он где-то поблизости. Мы его найдем.

И Мариша первой бросилась к выходу. Брат с сестрой направились следом за ней. На улице Борис указал на огромный «Гранд Чероки» и скомандовал:

– Туда!

Едва дождавшись, пока женщины сядут, он стартанул с места. Впрочем, далеко ехать не пришлось. Уже через пару минут они завернули в соседний двор. Это был аккуратный и чистенький образцово-показательный дворик, в центре которого виднелась нарядная детская площадка. И Мариша поспешила туда, но ее остановил голос Валькирии:

– Нет, нет, мы с малышом гуляли вон там.

И она указала на аккуратно подстриженные, но все же весьма густые заросли кустарника. Они находились возле стены, на которой трафаретно было написано: