В самолете мы с Бриджет рассказали Оливии о правилах поведения. Могу сказать по ее зажатости, что она нервничает, но старается.

– Это большая честь для меня встретиться с вами, королева Ленора. – Оливия склоняет голову, сгибает колени и опускается, а затем быстро поднимается.

– Что это было? – бабушка сердито смотрит на меня.

Оливия неуверенно оглядывается, затем возвращается к королеве.

– Это был реверанс.

Одна острая седая бровь приподнимается.

– Серьезно? Я думала, что, возможно, у вас газы.

Проблема монархов в том, что у обычного человека должны быть яйца, чтобы сказать, когда те чертовски грубы. Но даже если они это сделают – монарху все равно.

– Она не подходит, – заявляет бабушка, смотря на меня.

Ради Оливии я стараюсь проигнорировать этот комментарий.

– Не волнуйся, я покажу все тут Оливии, познакомлю со всеми… она хорошо справится.

А затем заканчиваю это дерьмовое представление, взяв Оливию за руку и встав между ней и королевой. Меня переполняет облегчение, когда Оливия улыбается мне, несмотря на неодобрительные колкости королевы.

– Перелет был долгим, Оливия. Твоя комната наверху, можешь устраиваться.

Я уже объяснил ей, что ради приличий у нее должна быть своя спальня, но меня это не беспокоило. У меня были свои хитрости.

– Я бы хотела перекинуться с вами парой слов, принц Николас, – повелевает бабушка.

Я язвительно ей улыбаюсь.

– Всего парой? Я думал, что будут десятки. Фергус, – зову я, – отведи Оливию в «Гатри-хаус», пожалуйста. Устрой ее в Белой спальне.

Кажется, воздух замерзает, кристаллизуясь от напряжения.

– О да, – тихо говорит бабушка. – Парой тут не обойдется.

Я игнорирую ее и успокаивающе поглаживаю Оливию по волосам.

– Иди, я скоро приду.

Она кивает, а после, из-за природной вежливости, благодарит королеву:

– Спасибо, что приняли меня. У вас прекрасный дом.

Генри опускает подбородок к груди, заглушая смешок. И Фергус уводит Оливию.

* * *

После того, как Генри уходит в свои покои вместе с Бриджет, мы остаемся наедине.

И играем в гляделки.

На удивление она моргает первая.

– Что за шутки, Николас?

– Никаких шуток, Ваше Величество.

– У тебя есть долг. – Ее голос рассекает воздух, она почти кричит. – Мы договорились…

– Я прекрасно осознаю свой долг и помню про нашу договоренность, – мой тон не менее резкий, но уважительный. – Ты дала мне пять месяцев, и у меня осталось три.

– Тебе стоит потратить это время с пользой и ознакомиться со списком, который я тебе предоставила. Поискать женщину, которая однажды займет место рядом с тобой. Познакомиться с…

– Я проведу время, которое у меня осталось, так, как сочту нужным. И я хочу провести его с Оливией.

Даже когда умерли родители, я никогда не видел, чтобы моя бабушка теряла самообладание. И она не потеряла его сейчас, но к этому очень близка.

– Я не стану развлекать одну из твоих шлюх!

Я делаю два шага к ней и понижаю голос:

– Аккуратней в выражениях, бабушка.

– Аккуратней? – повторяет она слово, словно оно ей не знакомо. Иностранное и грязное. – Ты… ты меня предупреждаешь?

– Я не позволю ее оскорблять. Никому. Даже тебе. – Наши взгляды встречаются и скрещиваются, как мечи, от которых летят искры. – Я могу серьезно усложнить твою жизнь. Мне этого не хочется, но пойми, я сделаю это, если ты не будешь относиться к ней с уважением. Уверяю тебя, она его заслуживает.

Затем выдыхаю и разворачиваюсь, чтобы покинуть комнату.

– Что, ради всего святого, на тебя нашло, Николас? – тихо шепчет мне в спину королева.

Хороший вопрос. В последнее время я не ощущаю себя самим собой. Я развожу руками и беспомощно пожимаю плечами.

– На меня нашло? Это начало конца.

Коротко поклонившись, я извиняюсь и ухожу.

* * *

Я нахожу Оливию в Белой спальне. Девушка стоит посреди комнаты и медленно обводит взглядом стены, шторы и мебель. Я пытаюсь посмотреть на все это ее глазами. Легкие занавески во всю длину окна цвета полупрозрачного опала колышутся от ветерка. Комод, туалетный столик и кровать с балдахином блестят в свете хрустальной люстры почти серебряным светом. Белые обои со вставкой из атласной ленты, а антикварные произведения искусства обрамлены выбеленным деревом.

Оливия немного пугается, когда замечает, что я за ней наблюдаю.

– Боже, ты прямо как ниндзя! Предупреждай, когда так подкрадываешься, ладно?

Я знал, что эта комната прекрасно ей подойдет – цветовая палитра подчеркнет изысканные черты Оливии. Но на деле эффект оказался еще более ошеломительным, и у меня перехватывает дыхание.

Ее волнистые волосы мерцают глубоким черным, темно-голубые глаза, словно два сапфира на бархатной подушке, сияют, когда она смотрит на меня.

– Тебе нравится? – мне наконец-то удается спросить. – Комната?

Оливия осматривает все вокруг.

– Я влюбилась в нее. Она… волшебная.

Я подхожу ближе.

– Итак, ты получил выговор? – полушутя интересуется она. – Твоя бабушка говорила, как мама, которая ждала ухода гостей, чтобы отчитать детишек.

Я пожимаю плечами.

– Я выжил.

– Все дело в Белой спальне? Королева сразу стала такой суровой, когда ты упомянул эти апартаменты…

Я подхожу к окну и опираюсь на подоконник.

– Эта комната принадлежала моей маме. Никто не останавливался в ней после ее смерти.

– Ох.

И тут я понимаю, как, должно быть, прозвучали мои слова.

– Но не воспринимай это как что-то жуткое, типа проблем с мамочкой из фильма про Нормана Бейтса… Просто это самая красивая комната во дворце. Она тебе подходит.

Оливия прикусывает нижнюю губу.

– Но ведь твоя бабушка не рада? Я здесь из-за этого, Николас? Так ты показываешь свой характер королеве?

– Нет! – Я обнимаю Оливию за талию, соединяя наши тела. Другой рукой зарываюсь в ее волосы, заставляя девушку посмотреть мне в глаза. – Нет. Я хочу, чтобы ты была здесь, потому что я хочу тебя. И хотел бы, чтобы ты была здесь, даже если бы моя бабушка пребывала от этого факта в восторге.

– Я ей не понравилась.

– Ей никто не нравится. Большинство дней ей не нравлюсь даже я.