У кочевников Северного Причерноморья к рубежу эр сложился особый комплекс вооружения, который для смотрящего со стороны жителя Римской империи был достаточно однороден. Вместе с тем, естественно, каждый этнос имел и свои специфические черты, соответственно, и в манере ведения войны, и в вооружении, которые не были специально отмечены античными авторами. Именно поэтому для данной части большое значение имеет археологический и иконографический материал, который наглядно иллюстрирует скупые письменные свидетельства древних. Кроме того, как раз археология показывает практически весь спектр и эволюцию вооружения сарматов, ведь по античным источникам весьма сложно выявить какие-то специфические черты вооружения отдельных племен. Впрочем, поскольку данная работа исходит из данных письменных источников, то базой для дальнейших рассуждений будут именно они.

Сообщение Исидора Севильского (Orig., IX, 2, 93) о происхождении названия сарматы (Sarmatae) нельзя признать сколько-нибудь информативным: «Сарматы вооруженными (armati) скакали по открытым полям прежде, чем Лемул (Lemulus) не перекрыл им Дунай; и вообще затем от страсти к оружию (armorum) они считаются названными сарматами (Sarmatae)». Вероятно, речь идет о наместнике Далмации Гн. Корнелии Лентуле, который препятствовал переходу сарматов через Дунай в период между 6 г. до н. э. и 4 г. н. э.[473] Источник начала данного сообщения, без сомнения, «Эпитома» Флора: «Сарматы скачут по открытым полям, и было достаточно, чтобы тот же Лентул отразил их от Данувия» (Flor., II, 29 = IV, 12, 20: Sarmatae patentibus campis inequitant et hos per eundem Lentulum prohibere Danuvio satis fuit). По крайней мере, к эпохе Исидора (ок. 560–636 гг.) сарматы воспринимались как хорошо вооруженные и снаряженные всадники.

Достаточно подробную информацию о защитном вооружении всадников – основе сарматского войска – мы можем найти в сочинениях Тацита. Он так описывает вооружение конных роксоланов во время их набега на Мёзию (зима 69 г.), на которых неожиданно напали римляне (Tac. Hist., I, 79, 3–4): «Но тогда, когда был сырой день и таял лед, сарматы не использовали и ни контосы, и ни мечи, которыми, очень длинными, они действуют обеими руками, притом, что кони подскальзывались, а катафракты отягощали. Ведь их князья и все наиболее знатные имели это прикрытие, составленное из железных пластинок или очень твердой кожи; оно непроницаемо как для удара, так и, когда роксоланы натиском врагов сброшены с коня, они неспособны были подняться: наряду с глубиной, еще и вязкость снега их поглощала. Римский же воин, нападающий в легком панцире и с метательным пилумом или с ланцеями, когда нужно, вблизи колол легким мечом беззащитного сармата (ибо у них не существует обычая прикрываться щитом), до тех пор, пока немногие, которые пережили бой, не скрылись в болотах».

Историк в своем описании, как, впрочем, и мастера колонны Траяна, акцентирует свое внимание на наиболее грозном и экзотичном для римлян виде конницы сарматов – на катафрактах, – о действиях других всадников Тацит даже не упоминает. Автор прямо не называет этих тяжеловооруженных всадников catafracti, но он говорит, что сарматов отягощали доспехи catafractae. Можем ли мы, согласно определению древних, называть всадников сарматов катафрактами? «Тактики» Элиана (2, 11) и Арриана (4, 1) выделяют один главный признак, согласно которому конницу следует считать катафрактной: наличие брони на коне и всаднике. Современное же понимание термина Κατάφρακτος (тяжеловооруженный конный пиконосец на коне в доспехах) наиболее близко к описанию Асклепиодота (Tact., 1, 3), который скомпоновал разделение конницы по защитному и по наступательному вооружению в одну группу: «И вблизи сражающийся вид конницы пользуется… тяжелейшим снаряжением: и кони, и люди защищены отовсюду панцирем, используя также длинные копья, из-за чего он прозывается и “копьеносным”, и особенно “ксистоносным”»[474].

Римский легионер с мечом и вспомогательные, вооруженные копьями, которые не показаны на рельефе. Прорисовка с рельефа колонны Траяна (113 г.). Воспроизведено по: Cichorius 1896: Taf. LXXXVI, 310–311

Таким образом, согласно определению, катафрактом должен называться тяжеловооруженный всадник, сидящий на бронированном коне и вооруженный пикой в качестве главного оружия. Исходя из этих признаков, сарматские конники были катафрактами в полном смысле этого слова. Ведь Арриан (Tact., 4, 1) среди защитного вооружения катафракта упоминает и панцирь из рога. Очевидно, имеется в виду чешуйчатый доспех сарматов, которым античная традиция приписывала панцири из конских копыт или рога (Paus., I, 21, 6; Amm., XVII, 12, 2)[475]. Отметим, что Вегеций (I, 18; II, 15; 16), описывая вооружение римских пехотинцев, сообщает о снаряжении их катафрактами. Видимо, данным термином в его время называли чешуйчатый панцирь (Lactan. Plac. ad Stat. Theb., IV, 268). Об этом же свидетельствует и то, что центурионы также носили у Вегеция катафракту, а ведь их обычным панцирем был чешуйчатый (Veget., II, 17). Впрочем, судя по другому пассажу этого автора (Veget., I, 20), catafracta и lorica у него употребляются как слова-синонимы.

Вариант реконструкции кольчужного доспеха катафрактов из погребений № 1 и 10 могильника около хутора Городского (вторая половина – конец II в). Отметим способ крепления кольчужной бармицы к кольчуге и своеобразные кольчужные штанины. Диаметр колец кольчуги – 8–9 мм, проволоки – 1–3 мм. Такая кольчуга носилась на специальной рубахе (Кожухов 1999: 170). Воспроизведено по: Сазонов 1992: Рис. 16

Итак, катафракты, согласно определению древних тактиков, должны иметь прикрытие для коня, которое, впрочем, Тацит не упоминает. Как отмечает ряд современных исследователей, основываясь на изображениях и археологии, конский доспех не был распространен у сарматов[476]. Однако эта защита все же существовала, в античных письменных источниках мы можем найти пару упоминаний о ней. Так, Валерий Флакк (VI, 231–233) пишет: «…их [сарматов] оковывают узы гибкого панциря (regit his molli lorica catena), это покрытие (id… tegmin) также на конях». Этнографические описания поэта базируются, по мнению М. И. Ростовцева, на землеописаниях I в. н. э.[477], т. е. Флакк говорит о современной ему практике. Поскольку панцирь назван автором «гибким» (значение слова mollis – «мягкий» вряд ли подходит по смыслу), то, вероятно, речь идет о чешуйчатой или кольчатой защите как для воина, так и для коня[478]. Не стоит принимать интерпретацию слов lorica catena в качестве обозначения кольчуги[479], речь идет об оковывании «цепью» (= узами; regit… catena) гибкого панциря. Кроме того, в житии св. Германа, написанном Констанцием из Лиона (ок. 475–480 гг.), также упоминаются «покрытые железом кони» (eques ferratus) аланской конницы в 445 г. (Constantius. Vita Germani, 28)[480]. К тому же в нескольких погребениях, среди прочего археологического материала, предполагается еще и наличие доспеха для коня[481].