– Почти, – ответил я так же, как недавно Шайне. Силы, которые я собрал, чтобы дойти и ополоснуться, требовали восстановления.

– Там пираты, – буднично сообщил гот. – Можешь как-то помочь? А то у них баллисты… Враз корму продырявят. Я с тебя того… – он помолчал, – меньше возьму за доставку.

По каким-то малозаметным признакам я понял, что на самом деле бравый капитан сильно напуган. Но поскольку «раз пятнадцать он тонул, погибал среди акул», кэп умел себя держать в руках. Тем более, когда руки размером с лапы медведя.

Я с трудом сел. Потом встал. Да, ослаб окончательно, даже ноги тряслись, как у старика.

– Да не, куда ты такой, – сказал кэп и уже хотел скрыться в люке, когда я сказал:

– Встать помоги.

Встать мне помог, как всегда, появившийся вдруг из ниоткуда Кинсли. Я с его помощью взобрался на палубу. Солнце все так же палило, ветер был несильный.

Капитан протянул подзорную трубу со словами:

– Разбойники Хуала. Лесов им мало… Не знал, что и в этой части моря они пробавляются.

Корабль пиратов был меньше нашего – одномачтовый шлюп. Но так обильно оснащен парусами, что даже при слабом ветре мчался намного быстрее «Росинки». С носа и бортов шлюпа торчали острия крупных стрел – наверное, баллистовых и гарпунных. Флага не было. На синем парусе, вздымающемся как грудь забияки, была изображена незнакомая мне саблезубая бестия.

– Ёлки-палки, – только и сказал я.

– И не говори, – вздохнул Кинсли.

Я побрел обратно в трюм. Необходимо было лечь.

– Ну что, маг, не поможешь? – безнадежно окликнул меня гот. – Мы не отобьемся.

– Уже помог, – сказал я. – Посмотри в трубу.

Я знал, что он там увидит – опавшие паруса пиратского корабля. Больше ничего. Пиратский шлюп лег в дрейф настолько, насколько я захочу. Если, конечно, другой маг не вмешается. Паруса же «Росинки» по-прежнему были под ветром, хоть и слабым, но устойчивым. На большее меня не хватило.

Расплатившись и распрощавшись с экипажем «Росинки», мы наконец сошли на черный скалистый берег острова Рыльз.

К счастью, к тому моменту я уже полностью выздоровел, перестирал одежду и был готов к труду и обороне от Немо.

Какое-то время мы бродили по скалам. Ни души. Если не считать большого черного скорпиона, сидевшего на камне.

– Как его найти-то, фулоппа вашего? – спросил я. – Очень на циклопа его имя похоже. Циклопы тоже на острове жили. Фулопп одноглазием не страдает?

– Самому его не найти, – сказал Кинсли. Он настороженно осматривал скалы. – Фулопп появляется, когда ему вздумается. Или не появляется.

– Пойду хвороста натаскаю, – сказала Шайна и ушла в перелесок, видневшийся неподалеку.

– Что есть-то будем? Опять колдовать? – спросил я.

– Провиант имеется, – буркнул Кинсли и начал разбирать баулы.

Мне тоже сидеть надоело, я решил пойти поискать все-таки хозяина Черных скал. Одному было страшновато, но я надеялся, что фулопп, прежде чем казнить, хотя бы выслушает меня.

Углубился в скалы. Кое-где между ними имелись площадки, окаймленные черными пиками вершин. На одной из подобных полян, когда устал рыскать по Рыльзу, я и уселся на песочке. Решил позвать фулоппа – вдруг, подумал, где-то тут обитель его. Никакого эффекта. Я посидел, покричал с четверть часа и решил вернуться к своим, тем более что даже с моей площадки уже был виден сизый дымок от прибрежного костра. Да и вечереть начинало – Затмение и Марс обозначились на небосводе, но без Юпитера.

И я заблудился – потерял выход со скальной площадки. Но больше это походило на то, что меня просто заперли. Оказалось, что тропинка, по которой я пришел, в скалу упиралась и никуда дальше не вела.

«Ну, конечно, это же не она – вон нужная тропинка!» – обрадовался я. Пошел по ней, а она вообще вокруг площадки вела. Третью попробовал – та меж скал обрывалась на приличной высоте.

«Хорошо все-таки, что я маг», – вспомнил я наконец. И вовремя: пока я бродил, еще больше стемнело – Марс-то с Затмением немного света дают.

– Йошкин кот! – крикнул я радостно, отчетливо представляя то место, где мы вещи побросали, когда на рыль-зовский берег сошли. И… ничего. Сколько я ни призывал кота, которым владеет таинственный Йошка, – результата ноль. Пробовал я и Шайны лицо представить, и Кинсли, чтобы к ним перенестись, но и это ничего не дало.

– Зачем ты пришел? – услышал я низкий, клокочущий голос из темноты.

Голос будто расщеплялся на несколько других голосов, и все были равно неприятны.

– Кто это? – крикнул я в пустоту. – Фулопп, это ты?

– Я, я, – рассмеялись в ответ многоголосьем.

– А можно тебя увидеть? – осмелел я.

В полумраке сумерек появилась голова. В ней было что-то одновременно от ящерицы и собаки. Вытянутая морда, плоский рот, оранжевые, как два темных янтаря, глаза без зрачков. От ушей расходились роговые пластины, прикрывающие часть шеи. Впрочем, что там, за шеей, увидеть не довелось: она обрывалась в пространстве, словно росла из ниоткуда. Через мгновение голова фулоппа возникла слева – прямо возле меня. Не успел я отпрянуть, как она исчезла и снова появилась – на этот раз справа. Но не полностью, а лишь одной стороной, будто чудище выглядывало из воды, склонив голову набок. Потом мелькнула часть шеи, которая перерастала в спину с роговыми пластинами, как у стегозавра.

«Интересное кино, – подумал я. – Этот товарищ, видимо, никак не может решить, то ли ему полностью явиться, то ли совсем исчезнуть».

– Слушай! – крикнул я. – А что ты как-то – ни там ни сям? Давай объявись целиком, поговорим как следует.

Я, конечно, постарался, чтобы это повежливей прозвучало, а то тоже могу по частям разделиться. Без возможности обратной сборки.

– Хм, – усмехнулся одноголосый хор. – Давай попробуем.

Из сумеречной тьмы на мгновение явилось все чудо-юдище двухголовое. Вторая голова была похожа на петушиную, но с огромными зубами. Этакий саблезубый кур. Далее, в течение нашего разговора, какая-то из голов или частей тела фулоппа возникала по разные стороны от меня.

– Тебе будет трудно понять, – сказал он, – но я живу сразу в нескольких мирах. Редко появляюсь целиком в одном измерении. Нужды нет.

«Вот это я понимаю, интеллигентная беседа, – подумал я. – Даже слова умные».

– А зачем тебе это? – спросил я.

– Хм, – опять усмехнулся фулопп, – зачем тебе умение ходить? Или разговаривать?

– Ну… удобно.

– Вот ты и ответил. Я живу иной жизнью. Более полной. Как птица, которая умеет не только ходить и летать, но и плавать. И это делает меня непобедимым. Впрочем, – рассуждало чудовище, – мне не приходилось этому учиться. Я таким уродился.