– И живот болит, да? – подмигнула ему.

Все начали смеяться, хотя ничего смешного я не говорила.

Слуги начали сновать, унося тарелки в столовую. Никто не возвращался, и я уже начала думать, что все пропало. С какого я вообще могла решить, что моя миниреволюция пройдет успешно? Да даже если они начнут есть овощи, то ведьмы, зарабатывающие на бедных, мучимых животом согражданах, меня возненавидят. Я же их такого источника лишу! Доходы от настоек и прочих снадобий явно не маленькие, могу не пощадить, порчу навести или что там еще ведьмы умеют?

Сидела я как на иголках, ждала приговора. И дождалась.

В кухню зашел слуга. Я вскинула голову, уставившись на него с такой непередаваемой надеждой, что самой стало противно. Он же тяжело вздохнул, опустил на стол поднос, кивнул мальчишке, чтобы тот тарелки мыть уволок, и уже потом произнес:

– Это было... – мое сердце замерло, заболело, приготовилось остановиться. – Это было… Незабываемо! Я никогда не видел, чтобы утонченные леди и благородные лорды вели себя так! Они чуть не подрались, пытаясь отвоевать себе добавки!

– Не хватило? – спросила в ужасе.

– Хватило, – широко улыбнулся он.

Повара и поварята стали хлопать, а я просто сидела и улыбалась до ушей.

И зачем ввязалась? Можно было мясом обойтись, а мне захотелось фурора. Нервишки потрепать.

В животе заурчало. Анна охнула и бросилась наливать мне суп, но я отказалась. Как ни странно, вымотана была до предела.

– Я к себе пойду, отдохну немного, а потом уже поем, хорошо?

– Да чего спрашиваешь-то? – удивилась она. – Иди, конечно, иди. Я тут за всем прослежу. А Дэви поможет, да?

Тот, который морковку натирал, согласно кивнул.

– Отдохните, лесса, мы тут справимся, поверьте.

Кухню покинула донельзя гордая собой. Чтобы там ни говорили, но я еще ого-го. И бал устрою на высшем уровне. И вот что. Не верю я, что король не поправится. Он настоящий мужчина, чуток с придурью, но хороший. Если его кто и пытался отравить, то, уверена, у него это все равно бы не вышло. Потому что хорошие люди должны продолжать делать хорошие вещи. А Генриху еще сыновей непутевых женить нужно. И желательно, не на мне!

В спальню просто вползла, понимая, что силы кончились. Упала на кровать, свернулась клубочком поверх одеяла и уснула.

Когда проснулась, было уже темно. Очень темно. Так, интересно, и сколько это я умудрилась проспать? А, неважно, зато теперь чувствую себя отдохнувшей и готова творить добро. Но сначала нужно подкрепиться, а то поднялась с постели, и коленки дрожат. И зеркало бы, а то платье, наверное, превратилось в жуткий кошмар.

Хм, а чего это я раздумываю? Надену новое и все! Вот тот легкий сарафанчик, например, все лучше, чем выглядеть зачуханной оборванкой.

Из своей комнатки выходила довольная жизнью. Ну, почти. Оставалось только поесть, и жизнь прекрасна.

На кухне никого не было, только посапывал в углу мальчонка, который в случае острой необходимости кого-то из господ должен был бежать будить поваров или разогревать то, что осталось от ужина. Но он так сладко спал, что было ясно – этого не разбудит даже взорвавшаяся над ухом ядерная бомба.

В холодильном шкафу было пусто, наверное, остатки упиточили оголодавшие служители кухни, решившие выяснить, что же за чудо такое, мои суп и окрошка. Если и им пришлось по нраву, то вообще замечательно, адептов правильного питания прибавится!

Решила, что мне одной хватит яичницы и легкого салатика. Плита вспыхнула, стоило к ней подойти, сковорода нагрелась, и я начала разбивать яйца.

– И на меня приготовь, – усталый голос в ночной тиши перепугал до чертиков. Я подскочила на месте и с размаху кинула в вошедшего еще не разбитое яйцо. Пип уклонился от летящего снаряда, но не позволил ему впечататься в стену, поймал магией, избавив меня от мытья кухни.

– Ты чего тут делаешь?

– А ты чего так нерадушно встречаешь? – вопросом на вопрос ответил Пип.

– Спать нужно, а не бродить по ночному дворцу. Тебе сколько яиц? – вернулась к сковородке.

Посмотрела на него, и такую острую жалость почувствовала. Плохое чувство, еще немного и в нежность перетечет. Захочется оберегать, заботиться, а может, и, о, ужас, влюбиться! Бр-р! Даже думать о таком не хочу.

– Сколько не жалко, – я стояла к нему спиной, но слышала, как отодвинулся стул, скрипнул, когда Пип сел. – Я с утра не ел.

– И я, – вздохнула. – Как с королем позавтракали, так и не ела ничего больше.

– Ты завтракала? Эльза? С ним?

Обернулась, слишком уж встревоженным, почти злым, был его голос.

– Да, – кивнула.

– Он нормально выглядел?

Призадумалась, пожала плечами. Не скажу, что близко с королем знакома, но ничего особенного не заметила. Хотя, если так посудить, то, скорее всего, именно на этом завтраке его и отравили.

Побледнела, покачнулась и уставилась на Пипа:

– А он?

– Жив. Жить будет, – невесело улыбнулся парень. – Уже приказы раздает, так что лекари свое дело сделали. Теперь мне и Хиллу искать злоумышленника. А этот… человек спокойно разгуливает по дворцу. Я, может, его каждый день вижу!

– Найдешь, – забыла, что не закрыла сковороду крышкой, исправила упущение, потушила огонь в плите. Теперь и само дойдет. – Я в тебя верю, ты умный, сильный и везучий.

Он улыбнулся, совсем немного повеселев. Пусть хоть так, а то почти черные круги под глазами его не красят. Они-то, конечно, никого не красят, но видеть Пипа в таком отчаянии – просто страшно. Он весь испереживался за короля. Да уж, ему доверили такое важное дело – защищать правителя, а он не справился. Тут не до радости, тут вообще, голову бы не потерять.

– Везучий, – задумчиво кивнул Пип, щелкнул пальцами, и открылось окно, впуская сладковатый ночной воздух. – Не встретил бы тебя, пришлось бы голодать… Эльза, почему ты меня кормишь?

– Ну и вопрос! – даже возмутилась. – А ты как думаешь?

– Ты влюблена!

Аж закашлялась от такого категоричного заявления. Отвернулась, подошла к шкафу, достала тарелки, чтобы выложить на них яичницу. А все из-за того, что мне было немножко стыдно. Я покраснела! Прямо-таки почувствовала, как щеки заливает горячий румянец.

Я влюбилась? Глупости! Пип, конечно, симпатичный, но характер кошмарный. С таким жить – себе хуже делать. Да и я домой скоро вернусь, зачем привязанности собирать? И вообще, что-то не о том я думаю, надо поскорее проблемы решать, а не о чувствах рассуждать.

– Я рада, что с королем все в порядке, – поставила перед Пипом тарелку. – А вы нашли причину или виновного?

Он все смотрел на меня – задумчиво, не отрывая взгляда. Будто что-то оценивал и не мог прийти к единственно верному решению. Я уже пожалела, что вообще вспомнила о завтраке с Генрихом, теперь вот в числе обвиняемых окажусь, и никто не спасёт. Хотя обвинение во влюбленности – это вещь пострашнее!