— И кто-нибудь нас тормознет, — сказал Когэн. — Давай помедленней.

— Не могу, — сказал Фрэнки.

— Пацан, — сказал Когэн, — послушай, сбавь ход, да?

— Не могу, — ответил Фрэнки, — богом клянусь, не могу.

— Пацан, — сказал Когэн, — у меня машина в Массачусетсе. Ехать нам еще далеко. Я не хочу, чтобы нас поймали.

— Сам сядешь? — спросил Фрэнки.

— Да, — ответил Когэн.

Фрэнки съехал на обочину шоссе 64. Быстро открыл дверцу водителя, выскочил и обежал машину сзади. Когэн переполз по сиденью. Фрэнки сел с пассажирской стороны.

— Ладно, — сказал Когэн, переключая передачу «дастера», — так, это значит, тебе придется сбрасывать винтарь.

— Ладно, — ответил Фрэнки.

Когэн остановил машину на эстакаде над рекой Шошин в Андовере, Массачусетс. Фрэнки открыл пассажирское окно и запустил ружьем в темноту. Начал закрывать окно.

— Подожди, — сказал Когэн.

Донесся всплеск.

— Ладно, — сказал Когэн. Снова переключил передачу. — Трава и прочее с пальчиками ничего не делают, — сказал он. — А вода — да.

Когэн заехал на стоянку «Нортшор-плазы» к западу от Сейлема. За «Джордан-Маршем» стоял синий «ЛТД».

— Ты же знаешь, что теперь надо делать, — сказал Когэн, руля «дастер» к «ЛТД».

— Еще бы, — ответил Фрэнки. — Еду туда, где моя тачка, бросаю эту и еду домой.

— Просто бросаешь, — сказал Когэн.

— Ох господи, — сказал Фрэнки. — Стираю все пальчики.

— Ты нормальный и прочее, — сказал Когэн.

— Да, — ответил Фрэнки.

— Еще раз, где твоя тачка? — спросил Когэн.

— Елки-палки, — сказал Фрэнки, — в этом, как ее, на стоянке в Оберндейле.

— Чтоб наверняка, — сказал Когэн. — Ты правильно ехать не мог, там. Иногда ребята забывают.

Когэн подвел «дастер» поближе к «ЛТД». Стоянка была освещена, но пуста. Когэн открыл дверцу водителя. Фрэнки стал переползать по сиденью. Когэн вышел. Фрэнки забрался за руль. Положил на него руки. Когэн не выпускал дверную ручку из левой руки. А правой достал «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, «полицейский особый» с двухдюймовым стволом, из-под куртки.

— Теперь не забудешь, — сказал Когэн, держа револьвер под окном.

— Я знаю, знаю, — сказал Фрэнки. — Сбрасываю эту ебаную лайбу, забираю свою тачку и слишком не гоню, а…

Когэн приподнял револьвер и выстрелил Фрэнки в лицо, один раз. Тот завалился на пассажирское сиденье. Когэн сунулся в окно, приставил дуло револьвера к груди Фрэнки и выстрелил четыре раза, пороховые газы опалили куртку. От каждого выстрела тело содрогалось.

Когэн сунул револьвер в карман куртки. Из другого кармана достал гладкие кожаные перчатки и красный носовой платок. После чего принялся стирать пальчики с «дастера».

В середине дня Когэн поставил свой белый пикап «эль-камино», расписанный языками пламени, у серебристого «торонадо» на стоянке «Холидей-Инна» в Южном Аттенборо, Массачусетс. Знак рядом с «торонадо» гласил: «Добро пожаловать, молодая поросль торговых палат Юга».[16]Когэн зашел.

В лобби у стойки бара сидел водитель, крутил в руках большой стакан имбирного эля. Когэн сел рядом.

— Опоздал, — сказал водитель.

— Мне мама так раньше говорила, — ответил Когэн. — «К себе на похороны опоздаешь». Надеюсь.

— Устроил себе праздник, — сказал водитель.

— Стараюсь как могу, — ответил Когэн. Бармену сказал: — Пива.

Бармен налил в кружку «Микелоба».

— Все уже под контролем, я понимаю, — произнес водитель. — Наконец-то.

— Знаешь, — сказал Когэн, — для парня, которого я пытаюсь выручить и все такое, с тобой до ужаса трудно иметь дело. Мог бы и в Бостон тебя загнать, знаешь. Мне во Фрэмингем надо было, а сюда совсем вот не надо. Я стараюсь оказать тебе любезность.

— Что за херня не так во Фрэмингеме? — спросил водитель. — Небо падает или что?

— Не, — ответил Когэн. — У Стиви стомиллиметровые кончились, а у меня по-любому его машина, а у него мой грузовик, вот я туда и поехал, повидал его и подбросил. Нравится мне иногда любезности оказывать.

— Окажи мне услугу, — сказал водитель. — Будь любезен, никогда не оказывай мне услуг. Я видел, как ты работаешь.

— Я тебе так скажу, — сказал Когэн. — Давай-ка мне хворост.

Водитель протянул Когэну толстый белый деловой конверт.

— Прошу прощенья, — сказал Когэн. Он соскользнул с табурета.

— Считать собираешься? — спросил водитель.

— Мне отлить надо, — сказал Когэн. — Ты меня только не трожь, ага? Я от тебя нервничаю. А когда я нервничаю, мне надо отлить. Еще имбирного выпей, елки-палки.

Когэн ушел в мужскую уборную. Потом вернулся.

— Тебе лучше? — спросил водитель.

— Нет, — ответил Когэн. — Там только пятнашка.

— Трое ребят, — сказал водитель. — Я не уверен, мне надо было у него спросить, башлять тебе за пацана или нет. Он сказал, надо.

— И правильно сказал, — сказал Когэн. — По пятерке каждый.

— Верно, — сказал водитель. — Он мне столько и сказал башлять Митчу.

— Ну да, — сказал Когэн. — Но я так понимаю, Митч посрался с амарой, тупой засранец, и теперь его окунули. Митч не смог. Я же всем дыры затыкаю по свистку. Отныне цена десятка.

— Диллон берет всего пятерку, — сказал водитель. — Он мне и это сказал.

— Уже не берет, — ответил Когэн.

— Послушай, — сказал водитель. — Ты тут у Диллона на замене. Получаешь столько же, сколько и Диллон. Не больше. Разбирайся сам с Диллоном. Я тут ничего не могу сделать.

— Ты не можешь ничего сделать ни насчет чего, — сказал Когэн. — Вы, ребята, все такие. Все просто идет по пизде и прочее, прекрасно, вам кто-то нужен, все наладить. Я тебе просто говорю, все, теперь стоить будет больше.

— Диллону скажи, — сказал водитель. — С ним и разбирайся.

— Диллон прижмурился, — сказал Когэн. — Сегодня утром кони двинул.

Водитель немного помолчал. Потом сказал:

— Он огорчится, когда услышит.

— Не больше, чем я, — сказал Когэн.