Надо признать, он был настоящим исполином. Клер даже невольно попятилась, хотя он и стоял довольно далеко от нее. Кажется, с их последней встречи он заметно вырос. Или это она плохо разглядела его тогда. Не могут же люди или предметы увеличиваться по собственному желанию. А этот мясник вовсе не подобен джинну. Хотя нет, именно на джинна он и был похож. На злого джинна, которого она выпустила из бутылки, и теперь он рос в зависимости от ее ошибок. Будто каждый отнятый у нее миг спокойствия увеличивал его в размерах.

В помещении пахло сыростью и кровью. Запахи были совсем не аппетитными, но Клер вдруг ощутила такой сильный голод, что это ее ужаснуло. Непривычный и неестественный голод. Ее желудок не урчал и вовсе не был пуст, но голод нарастал где-то внутри сознания. Голод по человеческой крови.

– Садись! – Он щелкнул пальцами, и Клер заметила, как пододвинулся к ней табурет, будто сам собой.

– Простите, но я не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством, – через силу пролепетала она.

– Ерунда. – Он стоял уже совсем близко, а она даже не заметила, как он подошел. Намного выше ее, рослый, крепкого телосложения, он мог бы легко сломать ей шею. От него исходила опасность.

– Ты можешь выпить и поесть впервые за много лет, – доверительно шепнул ей он. Клер даже не стала задаваться вопросом, что он имел в виду. – Ведь тебе же хочется…

Она заметила, что на столе появились блюда – довольно скромные и все кровавые. Канделябр со свечами, взявшийся словно из ниоткуда, бросал слабый свет на чеканную посуду и угощение, разложенное на ней. Оно не было слишком разнообразным. Сырое мясо и фарш, похожий на клубок дохлых земляных червей. У нее скрутило желудок от отвращения, но голод при этом лишь усилился.

– Я ждал тебя, чтобы предложить угощение.

Теперь она бы уже не решилась назвать его сумасшедшим, потому что чувствовала это сама. Разумность его слов подтверждали ее личные ощущения. Клер нерешительно опустилась на край табурета. Кубок с густой багряной жидкостью вызвал только зрительное омерзение, но вот запах… Она не смогла сдержаться, схватила его и начала жадно пить. Эту кровь могли собрать из разрезанной туши ягненка или барашка, а вовсе не человеческой. Всему можно найти логичное объяснение, если подумать. Но почему оно звучит как оправдание? Клер даже не глянула на вилки и ножи, а схватила мясо прямо руками и начала жадно поглощать. Оно было таким мягким и сочным. Только хищник способен легко разодрать когтями сырое мясо. У Клер хватило сил. Ею овладел дикий первобытный голод. Страсть, как у хищника. По мере насыщения к ней вернется разум и она с отвращением начнет оглядываться на остатки своего пиршества, но только не сейчас. Выходит, действительно мясник знал о ней больше, чем знала она сама.

Но тогда он может многое ей объяснить. Клер с трудом оторвалась от бокала и тарелки.

– Еще? – услужливо спросил он.

Клер только покачала головой. Она надеялась, что он не замечает ее испуга, недоумения и животной страсти к поеданию чужого мяса. Нужно всего лишь попробовать один раз, чтобы потом уже никогда не остановиться. В детстве Клер читала так много сказок о людоедах! Они прочно врезались ей в память. Однако, пока ела, она вспоминала не их. Ей мерещились стройные женские тела, разделанные мясницким ножом на этом самом столе. Она видела крюки и цепи, глубоко врезавшиеся в живую плоть, слышала предсмертные крики, заглядывала в искаженные лица мучеников, с которых живьем сдирали кожу и вырезали им внутренности. Все это было настолько жутко, что могло бы свести с ума. Но ужас происходившего здесь в прошлом не помешал ей насытиться.

Теперь было поздно проклинать себя. Она смотрела в лицо мясника мудрым заинтригованным взглядом. Он ведь мог ответить ей на все, если бы только захотел. Его черт во мраке она не видела, из капюшона светились только налитые кровью глаза и грубые рубцы на щеках. Встреть она такого человека в толпе, и с ужасом прошла бы мимо. Но сейчас он казался ей почти сказочным существом, чем-то вроде тролля или гоблина, способного дать ей ключ к разгадке.

– Какова будет оплата за ужин? – тихо спросила она. Ее голос дрожал.

– Оплата? – глухо повторил он и провел пальцами по ее щеке, оставляя кровавый след. Неудивительно, что руки мясника в крови, и все же она вздрогнула. Он смотрел прямо ей в лицо.

– Или вернее было бы сказать «расплата»?

Теперь вздрогнул он.

Это был ужин для одного. Клер заметила, что сам он ничего не съел.

– Говорят, что если съесть чье-то сердце, то можно отравиться злобой этого человека либо унаследовать муки его несчастной любви. – Клер ощущала, что ее язык двигается помимо ее собственной воли, словно еда или питье его развязали. – Есть блюда, способные заставить тебя говорить или молчать, есть любовные зелья, основанные на крови, есть предания о том, как люди, съевшие какие-то органы убитых, обретают магические способности. В детстве я хотела съесть мозг и сердце птицы, чтобы научиться понимать язык зверей.

Знает ли он эту сказку? Что-то подсказывало ей, что он не читал книг вообще. И все равно она надеялась, что он ее поймет.

– Ты ждешь, что теперь в тебе откроется какой-то особый талант?

После кровавого ужина? Клер опустила глаза. Она ощущала себя немного виноватой. Но лишь отчасти. Ведь за стол ее пригласил все-таки он. Человека легко совратить. Она чувствовала себя совращенной.

Вначале ее искушали чужие воспоминания. Потом странный голод и стол, ломящийся от сырого мяса только что забитых людей или животных. Мясник очень сильно напоминал человека, уже являвшегося ей во снах. Дядю Донатьена, во всем противостоящего ему. Наверное, ему стоило доверить свои секреты и сомнения.

Вдруг он взволнованно принюхался к воздуху. Широкие ноздри в рубцах заметно расширились. Сильная рука вцепилась в ее куртку.

– Что вы… – Клер попыталась вырваться, но он склонился над ней, глаза в красных прожилках опасно сверкали.

– Что ты делаешь с собой? – прохрипел он. – Твоя кровь пахнет… так необычно. Я бы мог подумать, что ты принесла с собой свежую дичь, но запах такой, как будто ты пронесла сюда под одеждой священный Грааль.

Вовсе нет, хотела сказать она, но поняла, что слова будут бесполезны, и молча начала расстегивать пуговицы. Снимать куртку было тяжело, потому что раны саднило, и все-таки она оголила плечи, чтобы он мог видеть рисунок ее шрамов. Кажется, он пришел в ужас. Иначе Клер не могла описать это испуганное выражение в его глазах, как будто он смотрел на человека, совершившего святотатство.

– Кровь Христа!

– Не совсем. – Скорее всего, он произнес древнее изречение как ругательство, но Клер ответила ему в своей привычной сдержанной манере. Она любила дразнить собеседника или подчеркивать его промах в чем-то.

И все же его ответ ее удивил.

– Тогда кровь ангела. – Отклик был робким, как эхо.

Клер чуть склонила голову набок, пытаясь разглядеть лицо собеседника. Только ее попытки были тщетными. Или света не хватало, или черты были настолько грубыми, что казались сплошной глыбой, вытесанной из мрака. Наверняка можно было угадать лишь одно – он безобразен. Тогда и незачем так внимательно к нему приглядываться. Клер опустила глаза и пробормотала: