Лебедь топтался на берегу, щипал траву и поглядывал на братца. Никто не мог бы сказать, понимал лебедь на самом деле все, что происходит, или был просто птицей, только с королевской кровью в жилах.

Если сравнивать его с обычным лебедем, то он был крупнее, намного разумнее и дольше жил. Кроме того, он мог говорить на особенном языке, но понимал его только Элиас.

Итак, Элиас и барон-чудовище сошлись в поединке и долго бились. Если честно говорить, не так уж и долго, потому что уже с третьего удара Элиас разрубил барона от плеча до пояса, и чудовище скончалось.

После этого герцогиня Брабантская пала без чувств прямо в объятия Элиаса, и ему ничего не оставалось, как попросить ее сделать его герцогом Брабантским.

Народ кругом ликовал, всем понравился рыцарь Лебедя.

Но тут Элиас объявил:

– Я буду править вами справедливо и временами милостиво, но есть одно условие. Никто и никогда не должен спрашивать меня о моем настоящем имени. Для всех я останусь рыцарем Лебедя.

– Но как же мне обращаться к вам, о супруг мой? – пролепетала герцогиня Брабантская.

– Можете называть меня «дорогой», «возлюбленный», «супруг» и «ваша милость», – сказал рыцарь Лебедя. – Для прочих я буду «сир» и «мой господин». Кого-то это не устраивает?

Всех это вполне устраивало, особенно учитывая, в какое плачевное состояние рыцарь Лебедя привел барона-чудовище, о котором шла молва, что он непобедим.

Таким образом, Элиас и его лебедь сделались властителями Брабанта.

Дела шли неплохо, Брабант процветал, герцогиня Клевская, которая догадывалась о том, кто такой рыцарь Лебедя, затевала новые козни – ей это помогало сохранять молодость; что касается лебедя, то он привольно летал по всей округе, завел себе стаю, посетил несколько жарких стран, повидался с братом, что совершал паломничество за морем, потом вернулся в Брабант и нашел себе пару среди местных лебедушек. Элиас нередко навещал племянников, которые его совершенно не признавали, норовили клюнуть и щипали его за ноги. Элиаса это смешило, а брат-лебедь шипел ему на своем языке:

– Приноси больше зерна. Дети мои хоть и неразумны, уродились птицами и по-человечески не разговаривают вовсе, но все же они твоя родня.

И Элиас носил им зерно и вкусную еду.

У него были мысли починить цепочку и превратить брата-лебедя в человека, но он сомневался: во-первых, получится ли, а во-вторых, нужно ли.

И вот настал счастливый день, когда герцогиня Брабантская разродилась хорошенькой девочкой. Лебедь по этому поводу сказал своему брату: «Ну наконец-то, а то от этой герцогини ни яйца не дождешься. Боюсь, и наседка из нее так себе, так что найми надежную птичницу».

Элиас заверил его, что свое любимое яйцо он будет высиживать сам, и птичницу наймет, и за герцогиней присмотрит. Брат-лебедь над ним посмеивался, потому что к тому времени сам-то был уже отцом многочисленного крылатого потомства, шипучего и сердитого.

«Любимое яйцо» получило в крещении имя Ида и подрастало на радость отцу и матери. Ида любила мать, но отец был ее кумиром. Вместе они часто уходили к берегам реки и играли с лебедятами. Ида училась понимать язык своего крылатого дядюшки и сама временами ходила враскачку, растопырив ручки, как крылья, и вытягивала шею. Матери эти повадки не нравились, она называла Иду гусыней и требовала, чтобы та усваивала хорошие манеры и читала стихи.

А Ида украшала свою одежду перьями, которые находила в камышах, и грустила от того, что не может летать. Кузены и кузины все летают, одна Ида ходит по земле и самое большее – может подпрыгивать!

В один прекрасный день герцогиня Клевская прибыла навестить семейство герцогов Брабантских. Долго, пронзительно всматривалась в Иду, очень коротко пообщалась с герцогом – тот уезжал на границы Брабанта проверить, спокойно ли там нынче, – а потом заперлась с герцогиней и давай мучить ее вопросами.

– Кто этот рыцарь Лебедя?

– Всем известно кто – это герцог Брабанский.

– Он герцог потому, что стал вашим мужем, моя дорогая, но из какой он семьи?

– Верно, из хорошей семьи, если сумел победить в Божьем суде.

– Видать, растили его какие-нибудь солдаты-наемники, – сказала герцогиня Клевская со смешком. – Вот он и научился драться.

– Его благородные манеры говорят о другом, – слабо возразила герцогиня Брабантская.

– Так или иначе, нехорошо ребенку не знать своего происхождения, – произнесла герцогиня Клевская с видом заправской злобной ведьмы и сверкнула глазами. – Кто-нибудь спросит малютку Иду: мол, в каком хлеву родился твой отец?

– Иисус тоже родился в хлеву! – запальчиво произнесла герцогиня Брабантская и прикусила губу, поняв, что выдала себя: ее тоже беспокоил этот вопрос.

Герцогиня Клевская поднялась:

– Не буду задерживать вас, моя дорогая. Пойду посею семена сомнения и раздора еще в каком-нибудь гнезде.

И она ушла, а лебеди летели у нее над головой и норовили испортить ей прическу.

Через несколько дней, когда Элиас вернулся с границы, похудевший, пропахший кострами, но довольный, герцогиня Брабантская пересказала ему этот разговор.

Элиас отмахнулся:

– Не слушайте эту завистницу, дорогая.

– Да, но… – Герцогиня Брабантская отвела взгляд.

– Если вы зададите этот вопрос, то между нами все будет кончено, – предупредил Элиас. – Это было условием изначально.

– Откуда взялось такое ужасное условие? – зарыдала герцогиня.

– Да что в нем ужасного-то? – Элиас пожал плечами. – Вы любите меня, я люблю вас, у нас родилось отличное яйцо… то есть дочь…

– Кто этот лебедь?

– Мой брат, вы же знаете.

– Почему ваш брат – птица?

– Это злое колдовство. Это вы тоже знаете.

– Он когда-нибудь станет человеком?

– А этого никто не знает.

– Но он хочет стать человеком?

– Дорогая, быть человеком – не самое большое благо, особенно для заколдованной птицы… Возможно, ему лучше оставаться лебедем.

– А вы когда-нибудь станете лебедем?

– Дорогая, для человека стать лебедем – не самое большое благо…

– А наша дочь…

– Наша дочь родилась человеком и останется человеком, – твердо обещал Элиас.

– Но сами вы…

– Сам я преимущественно человек. Вас что-то смущает? – спросил Элиас.

– Но… кто ваши родители?

– Остановитесь!

– Не могу! – закричала герцогиня Брабантская. – Пусть я буду несчастна и покинута до конца дней моих, но герцогство должно быть в надежных руках! И никогда пусть не появится барон-чудовище, который обвинит нашу Иду в том, что она клятвопреступница, что ее родитель – какой-то лебедь или иное существо нечеловеческого зраку, и, следовательно, сама она не имеет прав на наследство.

– Вы в сознании задаете этот вопрос? – уточнил Элиас, став мрачным, как туча. Потому что ему послышалось, как где-то далеко в своем замке злобно хохочет герцогиня Клевская.

– Я в сознании… – пролепетала герцогиня Брабантская.