Дронго, отдав цветы, взглянул на часы. Куда же она ушла? Онидоговорились с Джил встретиться в отеле. И хотя самолет опоздал, онрассчитывал, что она дождется его. Рассчитывал. Он вспомнил о большой разнице вих возрасте, а сегодняшний его день рождения, увы, не сделал его моложе. Онфизически чувствовал, как стареет. Хотя Джил и подарила ему ощущение молодости,ощущение некоего куража, который был так присущ ему в молодые годы и которогоон лишился было к сорока годам.

Он повернулся к небольшому японскому саду за стекляннойвитриной.

Миниатюрный садик вызывал умиление. В кресле рядом сидела женщинас газетой в руках. Он мельком взглянул на нее и отвернулся. На женщине былоглухое темное пальто до щиколоток, какие носили обычно верующие мусульманки. Наголове — темный платок. Женщина читала газеты, пряча глаза за темными очками.Он постоял, не зная, что же предпринять. Если Джил не в отеле, то, значит, онапоехала в город. Уехала, зная, что он прилетит только на один день.

Он достал свой мобильный телефон и набрал номер. Чертвозьми, как это понимать? Где-то зазвонил телефон, он рассерженно отвернулся.

— Я слушаю тебя, — сказала трубка голосом Джил.

— Я прилетел, — немного растерянно пробормотал он, — где тынаходишься, дорогая?

— За твоей спиной, — она не успела договорить, как онобернулся.

Господи! У него за спиной действительно стояла Джил: вплатке и в темном пальто до пят. Эта проказница обманула одного из лучшиханалитиков в мире.

— Здравствуй! — Она со смехом бросилась к нему.

— Кто бы подумал, что тебе удастся меня провести, — смущеннопробормотал он.

— Как видишь, смогла, — засмеялась Джил, — я была уверена,что ты не станешь и смотреть в мою сторону, увидев темный платок и такое жепальто. Здесь недалеко есть магазин для мусульманских женщин, там и продаютподобные вещи. А ничего пальтишко, правда?

— Я послал цветы к тебе в номер, — чуть растерянно сказалон.

— Сегодня твой день рождения. Сегодня моя очередь делатьтебе подарки.

— Об этом мы еще поговорим. Спасибо, что ты прилетела, —пробормотал он. — Мне было бы, сложно лететь в Рим. Оттуда я бы не успелвернуться завтра вечером в Москву. Из Баку нет прямых рейсов в Рим.

— Ты сомневаешься, что я прилечу к тебе в любой город мира?— задорно спросила она. — Да хоть в Антарктиду!

— Не сомневаюсь. — Ах, какая она молодец! — Мы можем пойтипоужинать, — напомнил он Джил, — только выберем хороший ресторан.

— Нет, — возразила она, — у нас с тобой только одна ночь,утром ты улетишь. Я не хочу в ресторан.

— Ты была раньше в Стамбуле?

— Нет. Но какое это имеет значение? Они разговаривали, стоялицом друг к другу, словно были здесь совсем одни.

— Я мог бы показать тебе город… Он очень красивый.

— Не хочу. У меня только одна просьба.

— Какая?

— Мы можем подняться наверх? — спросила она, блеснувглазами. — Ты разговариваешь уже две минуты. Мне может это надоесть.

Они вошли в лифт, и только там он позволил себе поцеловатьее. Вернее, не он — она поцеловала его и не отпускала до тех пор, пока кабиналифта не остановилась на пятом этаже. Створки лифта закрылись, и лишь тогда он,опомнившись, снова нажал на пятерку, и они вышли, проходя к ее номеру.

Ему было немного неловко наблюдать ее пылкую влюбленность.Как будто в нем сидел некий посторонний наблюдатель, отмечавший и еенепосредственность, и его некую отстраненность. Она начала раздеваться, все ещепытаясь поцеловать его.

— Я должен принять душ, — извинившись, сказал Дронго.

— Конечно, — засмеялась она, — я пока закажу ужин. Мнекажется, что я умру с голода. Я весь день ничего не ела, ждала тебя.

— Извини, — он улыбнулся, — я выйду на минуту к себе.

— Нет, — возразила она, тряхнув головой, — нет. Прими душ уменя в номере. Там висит халат. Хотя я думаю, что после душа он тебе непонадобится.

Улыбнувшись, он прошел в ванную комнату. Чувство неловкостине покидало его. Он начал замечать, что чувствует себя рядом с ней неловко,словно старый, очень старый мужчина пытается соблазнить молодую девушку. Можетбыть, поэтому говорят, что настоящий опыт приходит в сорок лет, подумал Дронго.Сорокалетний мужчина — тип опытного совратителя. Такова жизнь, к этому возрастумужчина научился держать свои эмоции под контролем и может демонстрировать всенавыки своего общения с женщинами, не утруждая душу.

Он любил принимать горячий душ, обжигавший кожу. Горячиеструи смывали усталость и подавленное настроение. Из комнаты донесся голосокДжил. Очевидно, она заказывала ужин. Он повернулся к стене, закрыв глаза иуспокаиваясь. И вдруг почувствовал некое движение за спиной. Обернувшись, он сизумлением увидел Джил. Она стояла перед ним уже нагая и готовая присоединитьсяк нему.

— Осторожнее, — крикнул он, видя, как она подняла ногу, иневольно залюбовался ее лодыжкой. Даже у Алевтины ноги были не так хороши.

— Что? — Она не поняла, почему он задержал ее. Они обычнообщались на английском либо итальянском, сейчас крикнул по-итальянски, чтобыона сразу же все поняла.

— Ты что, — спросила она, чуть краснея, — тебе неприятно,что я рядом?

— Да нет же, — он повернулся к ней, — нет…

— Тебе неприятно, что я навязываюсь? — сникла она.

— Ты не поняла, глупышка, — он протянул ей руку, — дотроньсядо воды.

Только осторожнее. И все сразу поймешь.

Она протянула руку. И, взвизгнув, убрала ее.

На девичьем лице появилась улыбка. Ее улыбка, которая такему нравилась. В ней было нечто загадочное и немного вызывающее. Обжигающаясмесь женского изящества, дразнящей откровенности, мистической тайны, присущейкаждой женщине, и почти материнского понимания. Он убавил напор горячей воды ипротянул ей руку…

Потом ужин долго остывал на столике, который так и остался удвери. Он даже не заплатил официанту чаевые, расписавшись на бланке ресторана идобавив чаевые в сумму счета. На часах было уже восьмое апреля, шел первый часночи, а они все еще, забыв про ужин, любили друг друга. И говорили. И сновабыли вместе. Еще через час она поднялась и посмотрела на изумительную панораму,открывавшуюся из окна номера.

— Как же здесь красиво, — протянула она задумчиво, глядя надругой берег.

— Ты так и не была в городе, — напомнил он ей.

— Мы встретимся здесь еще раз, и тогда ты мне покажешьгород, — сказала она, не оборачиваясь. Лунный свет высвечивал изящную фигуркуна фоне звездного неба и разноцветных огней берега, сливавшихся в феерическипрекрасную картину.