— Ишь ты, — бормотала Рита. — Богато живет наместник. Но скупердяй, поди? Чего тут все заросло? Смотри, там, в канаве — дохлая птица. У нас в саду и то больше порядка. Он тебя не обижает?

— Нет, Рита. Мне тут хорошо, — уверила я. — Полковник не такой уж злой человек.

Рита насмешливо присвистнула.

— Ага, не злой, как медведь в зимнюю голодуху, — протянула она и шмыгнула носом. — Ты его не защищай. Тебе-то может и хорошо тут, на всем готовеньком, а вот остальным… Слушай, что, правда, значит, что у него в груди…

— Да, да, правда, — прервала я раздраженно. — Железное сердце. Обычный протез. Как у нашего одноногого бакалейщика. У того железная нога, а у полковника сердце. Ничего особенного. Очень удобно, если подумать. Смазал, завел и живи себе. Лучше расскажи, как дома дела? Что говорят в городе… обо мне и наместнике?

Рита принялась рассказывать. Оказалось, что пока ничего такого не болтали. В день после моего отъезда отец зашел в кабак, пропустил пару рюмок и долго жаловался кабатчику. Причитал, что Железный Полковник в одночасье лишил его всего: мастерской, денег и дочери. А потом опрокинул еще рюмку наливки и начал хвастаться: говорил, что воспитал хорошую дочь, которая ради отца пошла на сделку с наместником, и теперь у него в замке Морунген будет «своя рука». Горожане поохали, посочувствовали, как водится, поругали полковника. Последний намек отца вызвал интерес. Местный богатый арендатор попытался выяснить, не удастся ли через меня надавить на нового наместника. Отец испугался, залепетал невнятное, быстро расплатился и ушел, а назавтра уехал в столицу.

— Понятно, — заключила я кисло.

Рита замолчала. Казалось, что она хочет сказать что-то еще, но не решается. Она шумно вздыхала, облизывала губы, поглядывала искоса из-под опущенных ресниц.

Меня одолевали разные мысли. Нет, я больше не жалела о своем поступке. За эти дни я немного привыкла и к замку, и к полковнику, и жизнь моя, хоть и стала другой, но в то же время более интересной. Пока еще нечетко, виделась некая цель, задача, которую предстояло решить, и она наполняла меня азартом.

Я невольно вела Риту тем же путем, который мы прошли вчера с полковником. Я думала о том, что он рассказывал о себе, о своем детстве.

Остановились у старого дуба.

— Рита, ты видишь дупло там, наверху?

— Ну, — подтвердила она.

— Можешь забраться? Внутри лежит кое-что. Достанешь?

— А что там? — загорелась Рита.

— Старые мальчишеские игрушки.

— Откуда ты знаешь?

— Да, так, рассказали, — туманно ответила я. — Любопытно, там ли они, после многих лет. Давай проверим!

— Запросто!

Путешествие по веткам к дуплу и обратно заняло у нее меньше минуты. Она двигалась, цеплялась, карабкалась ловко, как белка Габи.

Спрыгнув на землю, Рита протянула что-то в руке. На грязной ладони лежал оловянный солдатик. Краска на офицерском мундире солдатика потускнела от времени и облупилась, но в остальном он выглядел молодцом.

Я взяла солдатика и невольно улыбнулась. Наверное, когда Август играл с ним, он представлял себя в этом зеленом мундире и с саблей наперевес. Что ж, эта его детская мечта сбылась. Правда, большой ценой…

— Можно, я заберу его себе? — спросила Рита, жадно поглядывая на игрушку. — Хорошая штука! Подарю младшему брату.

Я покачала головой.

— У него есть владелец, отдам ему. Вот, возьми лучше…

Я сняла с руки простенький браслет с несколькими серебряными подвесками, которые сделала сама.

— Их можно отнести в ломбард к Лео Цингеру и выручить несколько монет. Купишь брату и себе, что захочешь.

Рита быстро схватила подарок, спрятала в карман, а потом решилась.

— Майя, — сказала она, — сегодня у наместника разные люди… просители из округа… я сначала сама хотела к нему пойти, но потом… передумала.

Она отвела глаза и неловко переступила с ноги на ногу.

— Слушай, поговори с Морунгеном? Насчет брата. Пусть он с Виго помягче обойдется. Ну подумаешь, подстрелил пару куропаток! Пусть он его отпустит… Плохо нам без него. Отец совсем озверел. Попроси, ладно? Раз ты полковнику чинишь сердце, он тебе не откажет.

— Рита, я не знаю…, — вздохнула я. — Ладно. Попробую.

— Обещай, что поговоришь! Скажи: клянусь печенкой, почками и всеми потрохами, что поговорю.

— Обещаю. Идем обратно, — просьба Риты вызвала смутное беспокойство. Чтобы ее выполнить, придется набраться решимости.

— Нет, я домой, — отказалась Рита. — Пойду через лес и рудник, напрямую. Через час буду в Ольденбурге.

— Нет! — встревожилась я. — Нельзя. Опасно! Вчера в нас стреляли в лесу, слышала?

— Ну, его же поймали, того бродягу!

— Нет. Не пущу. Попрошу слуг отвезти тебя.

— Не надо. В замок приехал бургомистр, уеду на задке его кареты, — нехотя согласилась Рита. — Бургомистров кучер меня не прогонит, я вчера его в кости обыграла в трактире. Захочет отыграться — согласится довезти, куда денется!

Я проводила Риту к экипажу и понаблюдала, как она договаривается с кучером. Тот выслушал ее и неохотно кивнул на запятки. Рита осталась ждать, когда аудиенция бургомистра закончится, и она сможет незамеченной отправиться с ним домой, а я пошла к себе.

Сегодня в замке действительно было много посетителей, наместник решил устроить приемный день. В конюшне заметила лошадей, которые принадлежали богатым арендаторам из ближних деревень, и столкнулась с одним из них в холле. После разговора с наместником господин Бейшлаг выглядел злым и вполголоса бормотал под нос ругательства. Из чего стало ясно, что встреча не принесла ему удовлетворения.

Дверь в библиотеку была приоткрыта, изнутри доносился сердитый голос. Заглянула в щель: фон Морунген сидел за письменным столом, напротив устроился посетитель — бургомистр Ольденбурга. Господин Гейзель что-то доказывал наместнику, горячился, повышал голос. Фон Морунген слушал его, прикрыв веки. Лицо его было суровым и неподвижным, а взгляд его, казалось, мог обратить в камень. Сейчас я видела жесткого офицера, чиновника — неприступного и неподкупного. Любые просьбы, мольбы и угрозы разбиваются о таких, как волны об утес. Даже мне стало не по себе; представляю, каково было бургомистру, человеку властному, нервному и вспыльчивому, привыкшему решать дела иначе — через уступки, взятки и свойские договоренности.

Бургомистр попеременно краснел и бледнел, брызгал слюной, попробовал разок стукнуть кулаком по столу. В ответ на эту выходку полковник что-то сказал негромко, и бургомистр часто задышал, втянул голову в плечи, потом вскочил, опрокинув стул, и скорым шагом вышел из библиотеки. Я едва успела дать ему дорогу. Не обратив на меня внимания, он быстро ушел, вытирая лицо платком.