Я поглядела ему вслед, вздохнула и решила, что выбрала не лучший момент, чтобы исполнить просьбу Риты. Но было поздно: фон Морунген меня заметил.

— Майя? — позвал он командирским голосом и поднялся. — Вам что-то нужно? Заходите.

Я подчинилась.

— Садитесь, — приказал полковник.

Кресло, в которое я опустилась, еще хранило тепло тела прежнего посетителя. Письменный стол был массивным и устрашающим — под стать мужчине, который за ним обосновался. На столе лежали пачки бумаг, стопки писем и папок, все в идеальном порядке, листок к листку, как по линейке. Я сразу показалась себе маленькой и незначительной. Наверное, так чувствовали себя и остальные просители. Эта роль мне совершенно не нравилась, но делать было нечего.

Фон Морунген сел и посмотрел на меня своим пронзительным офицерским взглядом.

— Видел, к вам приезжала гостья, и вы водили ее по поместью, — сказал он. Его голос, как при разговоре в день нашей первой встречи, стал суров. Словно не было недавних задушевных разговоров перед часами в зале. Утром он позволил себе немного оттаять, но теперь опять превратился в Железного Полковника.

— Да, ваша милость, — я облизала пересохшие губы. — Приезжала Рита, дочь возчика…та, у которой брат…

Я уставилась на пол, изучая таинственный рисунок. От причудливых переплетений у меня закружилась голова. Опять подняла глаза и встретилась с полковником взглядом.

— Вот как? — переспросил фон Морунген. Он меня точно гипнотизировал. Я чувствовала оторопь, в животе стало холодно.

По его твердо поджатым губам стало ясно, что он недоволен, и раздражен, и знает, зачем я пришла и что собираюсь сказать. И просьбы мои выслушивать и исполнять он не намерен, и стоит мне открыть рот, как получу резкую отповедь.

— Рита привезла вести из дома, — я перешла на светский и легкомысленный тон. — Отец уехал в столицу, и скоро привезет деньги, чтобы оплатить все недоимки и штрафы.

— Это все, что вы хотели сказать? — он нахмурился. Потом взял документ из пачки и положил перед собой. — У меня дела, Майя. И если вы…

Я украдкой сунула руку в карман и нащупала оловянного солдатика, но достать не решилась.

— Да, хотела… Нет, ничего больше, — пробормотала я и встала. — Простите, ваша милость.

Поднялся и фон Морунген. Он проводил меня к выходу, распахнул дверь, и когда я, понурившись, шагнула мимо него в коридор, он заговорил:

— Я бы предпочел, чтобы вы встречались со своими подружками во время визита в город, а не здесь. И выбирали этих подружек с осторожностью. И не пытались решить их проблемы за мой счет. И главное — не давали им использовать себя. Быть хорошей для всех невозможно. Запомните это, Майя.

— Рита не моя подружка, — слабо возразила я, чувствуя себя прескверно. — Но она неплохая девочка. И брат ее вовсе не закоренелый преступник.

Полковник на это ничего не ответил, но в его молчании почудилось неодобрение.

Ну душе было муторно. Я никому ничего не обязана, говорила я себе, пытаясь примириться с совестью. Действительно, зачем переживать? Пусть семейство Риты решает проблемы самостоятельно. Ведь ее брат, как ни крути, нарушил закон — и неоднократно. Да и у самой Риты рыльце в пушку. И не подруга она мне вовсе. Так, знакомая.

Но на душе продолжали скрести кошки, и я чувствовала себя отменной трусихой. Побоялась гнева полковника и не выполнила просьбу Риты. Даже упомянуть о ней не осмелилась.

Ладно, попробую в другой раз, думала я угрюмо, поднимаясь в свою комнату. Может, завтра выдастся удачный момент.

Однако назавтра подходящий момент так и не выдался, потому что в замок прибыл неожиданный гость. И визит его принес столько событий, что мне стало не до Риты и ее беспутного брата.

Утром четвертого дня в замке Морунген я проснулась грустной. Не хотелось подниматься, не хотелось видеть мрачное убранство замка и совершенно не хотелось встречаться с его хозяином и вновь набивать шишки об острые углы его недружелюбной натуры.

Когда села на кровати, закутавшись в одеяло, душу скрутила тоска по дому, по яблоневому саду, по моей комнате с голубыми занавесками. Казалось, я покинула их так давно, что почти позабыла.

Последние два дня моя голова была полна новыми впечатлениями. Но стоило задуматься на минуту — и вот она, печаль. Привычная жизнь ушла навсегда. Даже визит домой превратится в безрадостную побывку. Будет неловко смотреть отцу в глаза, разговоры с соседями станут в тягость.

От этих мыслей стало совсем грустно. Я больше не боялась жить в замке Морунген, он разжигал мое любопытство, но он не был домом.

Замок оставался чужим местом, и люди кругом были чужие. Мне остро не хватало привычной доброжелательности, ласковых слов и добродушных шуток. Барона интересуют лишь мои умения, а до остального ему не нет никакого дела. Голем с механической начинкой, вот он кто.

Еще вчера я была полна энтузиазма и рассчитывала, что проведу месяцы службы у барона интересно и с пользой. Однако сегодня боевое настроение исчезло без следа. Может, виновата была перемена погоды. С утра дул холодный ветер, он принес серые облака и хандру.

Жаль, Фил не желает ночевать в моей комнате. Коты умеют успокаивать своим присутствием. Но предатель поселился в людской, а остальное время рыскал по замку по своим кошачьим делам. Луция рассказала, что вчера он забрел в покои госпожи Шварц. Ворона сначала накричала на него, но потом смягчилась и позволила ему полежать на кушетке у огня.

Я кое-как встала, оделась и отправилась выполнять свои обязанности. В хозяйских покоях было холодно — Курт говорил, что полковник круглый год спит с открытым окном. Когда я явилась, он, казалось, не заметил моего подавленного настроения. Во время утреннего осмотра не произнес ни слова. К счастью, в тот день его железное сердце билось бодро и ровно. Мне не пришлось беспокоиться еще и о самочувствии его милости. Фон Морунген сидел молча и неподвижно все время, пока я копалась у него в груди.

Мог бы поинтересоваться, хорошо ли я спала и почему так горько вздыхаю, думала я с обидой. Но прояви он участие, задай он эти вопросы дружелюбным тоном, я бы, пожалуй, расплакалась. Нервы мои были как струна.

Осмотр был окончен, полковник поднялся и стал надевать сюртук, я, понурив голову, собирала инструменты. И тут фон Морунген заговорил:

— Вы любите гостей, Майя?

— Смотря каких, ваша милость.

— Титулованных, светских, хорошо воспитанных. Я получил письмо. Завтра меня приедет навестить мой старый друг, сослуживец, с недавнего времени работодатель, а также сюзерен здешних земель. Князь Рутард Шваленбергский. Вы с ним встречались когда-нибудь?

— Видела издалека несколько раз, — хандру как рукой сняло. Я была впечатлена и заинтригована. Интересно, зачем фон Морунген ставит меня в известность о госте?