Я нетерпеливо протиснулась в проход, с трудом распрямилась, чихнула, выплюнула ком паутины и, извиваясь, как червяк, начала карабкаться по винтовой лестнице выше, туда, где матово белела внутренняя поверхность циферблата. На каждом витке мне казалось, что я вот-вот сломаю себе ребра. Чувство дискомфорта усиливали непрестанный шорох и попискивание в темных углах. А вот и мыши. Они сделали часы своим домом.

Разобраться в том, что пряталось внутри часов, было непросто. Я угадала механизм хода и механизм боя, но колесная передача была устроена непривычно. На первый взгляд, часовщик насадил колеса на оси хаотично, словно он сошел с ума во время работы и решил использовать все, что у него нашлось под рукой. Но определенная логика в этом безумии, безусловно, имелась, потому что звездочки и шестеренки двигались слаженно.

Кроме того, разглядела я и кучу разных других приспособлений, о назначении которых приходилось лишь гадать. Какие-то поршни, трубки, натянутая проволока, валики, гребенки… Вся эта машинерия уходила вглубь каменной кладки по узеньким тоннелям. Часы и вправду были частью другого механизма. Он, словно нервы и сухожилия в человеческом теле, пронизывал весь замок. И источник их движения был где-то далеко, в самых его недрах.

Нечего и думать, чтобы с ходу во всем разобраться. Совать руку наугад в эти дебри не стану — так и пальца лишиться недолго.

Для начала нужно пройтись по часовым внутренностям метелкой и тряпкой, иначе задохнусь от грязи. Потом выгнать мышей и пауков. Захватить фонарь не помешает, чем больше света, тем лучше. Зеркала пыльные, лучи отражают плохо. И одеться поудобнее. И найти подходящие инструменты. Мои тут бесполезны. Да, еще полистать книги об устройстве больших часов. Короче, хорошенько подготовиться. Наскоком этого монстра не победить.

Пятясь, я спустилась по лестничке и неуклюже, задом, выбралась наружу. Расчихалась так сильно, что казалось — вот-вот лопнут глаза и легкие.

— Уффф, ну и грязь же там! — воскликнула я, с благодарностью принимая платок, который протянул полковник.

— Об этом я не подумал, — он сокрушенно покачал головой и осторожно смахнул у меня с плеча ком пыли.

— Я пока не могу отключить ход часов, — покаялась я. — Не нашла нужный рычаг. Но обязательно найду. Можно, конечно, просто взять и сломать… но этого не хотелось бы. Жалко. Такой любопытный агрегат. Но если вы скажете — сделаю.

— Подождем, — кивнул он. — Не нужно ломать.

— Все же хорошо бы принести высокую стремянку. Снаружи часы тоже не мешает почистить.

Я задрала голову и прищурилась.

— Что это за символы там на циферблате?

— Огонь, вода и ветер.

— И что они означают?

— Никто не знает. Еще одна загадка Жакемара.

Охваченная любопытством, я, недолго думая, откинула скатерть, поставила на стол стул, сбросила туфли, подоткнула юбку, быстро забралась наверх и вытянула шею.

— Действительно, ваша милость! — воскликнула я. — Теперь вижу. Три эмблемы из яркой эмали. Наверху, возле цифры двенадцать, бог водного царства, Тритон. В одной руке у него трезубец, а в другой — кувшин с водой. Слева… огненная саламандра. А справа бог ветра Эолай надувает щеки. Послушайте, мне кажется, они закреплены подвижно! Наверное, в определенный час эти фигурки совершают какие-то действия. Это так?

Я глянула вниз и враз потеряла голос от смущения.

Полковник глядел на меня с крайне изумленным выражением. Он придерживал стул, чтобы я не упала.

— Как вы ловко взлетели, я даже опомнится не успел, — сказал он весело. — Опасный трюк. Спускайтесь, Майя, пока не свернули шею. Дайте руку, помогу.

Вот проклятие!

— Простите ваша милость, я увлеклась, — сказала я упавшим голосом. — Уж больно интересная задачка. За работой я забываю обо всем. Даже о правилах приличия.

В этот момент стул пошатнулся, я пискнула и испуганно схватилась за спинку. Ноги и руки задрожали, голова закружилась. Я боялась высоты.

— Да, заметил уже, что вы особа увлекающаяся. Вас частенько заносит. Хватит болтать, спускайтесь!

Он потянулся, крепко ухватил меня за запястья, так, что пришлось подчиниться и спустить ногу вниз; но коснуться стола пяткой я не успела, полковник подхватил меня за талию — я только ойкнула — и осторожно поставил на пол. Проделал эту операцию он так ловко, словно я весила не больше пушинки. Очень сильный мужчина, и руки у него крепкие.

Но надо же было так опростоволоситься! Я вела себя хуже возчиковой дочки. Никакой грации и сдержанности. Задрала юбку чуть не до талии, запрыгнула на стол, как кабацкая певичка, и полезла на верхотуру, сверкая голенями в чулках персикового цвета. Тьфу, стыдоба.

— Простите, — пробормотала я. — Знаю, никто не ожидает такого поведения от приличной барышни.

— Бросьте, Майя, — с легким раздражением сказал полковник. — Слишком уж вы стараетесь быть хорошей и правильной. Вы не обязаны отвечать ожиданиям посторонних людей. И моим тоже. Если вам хочется прыгать и скакать как акробатка — на здоровье. Только будьте поосторожнее, вот и все.

Надо же! Мне казалось, что он очень внимателен к внешним проявлениям приличия и не любит неожиданных выходок, а тут вот…

Я еще сильней смутилась.

Подхватила туфли, босиком прошлепала до деревянного, грубо сработанного кресла, которое стояло слева от часов, уселась, и принялась обуваться. Злясь на себя, сердито дергала застежки на туфлях и возилась дольше, чем требовалось. Полковник стоял рядом и терпеливо ждал.

Когда распрямилась, кровь прилила к лицу, щеки пылали, а мокрые локоны прилипли ко лбу.

— Какое неудобное кресло, — сказала я весело, стараясь побороть смущение. — Подлокотники впиваются в руки, спинка шишковатая. Что там вырезано? — я извернулась и посмотрела назад. — Ну конечно, скелет.

— Я бы на вашем месте побоялся устраиваться тут надолго. Это кресло для пыток, — флегматично заметил полковник.

Я мигом вскочила и с ужасом уставилась на предмет мебели, который оказался инструментом палача.

— Вы шутите!

— Нет. Смотрите… — фон Морунген вытянул ремни, которыми крепились руки, ноги и шея жертвы, а потом повернул небольшой рычаг, и из спинки — из глазниц и челюстей — выскочили короткие острые шипы длиной в дюйм.

Я шумно проглотила горький комок в горле и облизала внезапно пересохшие губы.

— В замке Жакемара нужно внимательно смотреть, куда идешь или садишься.

— Зачем вы храните этот музейный экспонат? Сколько ему: лет двести, триста?

— Кресло довольно новое. Просто так его не выкинешь, оно намертво прикреплено к стене и полу, нужно будет выламывать с частью кладки. Кресло тоже сделал мастер Жакемар. Там его клеймо на ножке. Бог знает, зачем этот пыточный инструмент ему понадобился. Думаю, его не использовали по назначению, времена уже были не те. Скорее, разыгрывали неосторожных гостей. Убить эти шипы не убьют, но память оставят надолго. Спина, шея и руки будут как решето. Этот механик, создатель замка, имел довольно странные увлечения и причуды, и оставил обширное наследие.